Морковку нож не берет - [72]

Он меня спросил, боюсь ли забыть свою роль — во сне (мне ведь снится, что я играю?)... Нет, не боюсь. Боюсь не этого. Мне снится, что я выкладываюсь, как только могу, что я очень и очень стараюсь, — а зрители встают и покидают зал. Вот сон. Встают один за другим и уходят, уходят.

* * *

У двери.

Сын. Можно войти?

Мойдодыр(за дверью). Нельзя.

Сын. Мойдодыр, я хочу поговорить с мамой.

Мойдодыр. Нельзя. Ничем не могу помочь.

Сын. Разве мама не в комнате?

Мойдодыр. Нет. Увы, нет.

Сын. Что значит «увы, нет»? Я же знаю, что она не выходила из комнаты!

Мойдодыр(раздраженно). Увы, нет.

Сын. Мама, ты здесь? Мама, ты слышишь?

Мойдодыр. Елена Евгеньевна не желает с вами беседовать!

Сын. Значит, она в комнате! Мама, я знаю, что ты меня слышишь! Ответь, пожалуйста, ты меня слышишь?

Мойдодыр. Не-е-ет!

Сын. Я не вас спрашиваю, Мойдодыр. Мама, что он делает в твоей спальне? Почему он разговаривает?

Мойдодыр. Уйди по-хорошему.

Сын. Я хочу знать, что вы делаете в спальне моей матери. Я имею право.

Мойдодыр. Ты мне надоел, щенок! Поди прочь от двери!

Сын. Что? Мама, ты слышала, ты слышала, что он сказал?

Мойдодыр. Щас выйду и вмажу. Достал.

Сын. Я тебя не боюсь, Мойдодыр! Ты стар, из тебя сыплется песок, ты хромой, ты ни на что уже не способен!..

Мойдодыр. С-с-скотина... додразнишься... щас-с-с...

Сын. Вы не посмеете открыть дверь!

Мойдодыр(открыв). Сам хотел!

Сын. Мама! Мама! Мама!

Мойдодыр. Щас. Щас. Щас.

Сын. Галстук... отпустите... задушите...

Мойдодыр. Галстук, говоришь, падла...

Сын. Гхе... Гхе...

Мойдодыр. На колени, ничтожество!.. Проси прощения, сопляк!..

Сын. Простите... пож... жа...

Мойдодыр. Просишь плохо, щенок...

Сын. П... п... п...

Мать. Мойдодырчик, ты где?

Мойдодыр. Я здесь, дорогая.

Мать. Почему такой сквозняк? Ты открыл дверь?

Мойдодыр. Спи, дорогая. Ничего особенного.

Мать. К нам кто-то пришел? Это не молочница?

Мойдодыр. Нет, нет, это не молочница.

Мать. Если это молочница, попроси ее вернуть коробочку для квитанций...

Мойдодыр. Это не молочница. Это какой-то засранец, грязнуля.

Мать. А почему он лежит на полу?

Мойдодыр. Обычная история. Он потерял чувство реальности.

Мать. Мойдодыр, да ведь он весь зеленый.

Мойдодыр. Молодо-зелено, дорогая. Зачем ты проснулась?

Мать. Поспишь тут, если дверь открыта... Закрой... Ну вот, заскрипел!

Мойдодыр(скрипя). Это не я... это дверь...

Мать. Это ты скрипишь, скрипун...

Мойдодыр. Дверь... Уверяю тебя, дверь...

Мать. Какой ты у меня скрипучий... Все скрипит и скрипит, скрипит и скрипит... Мой... мой... мой...

* * *

Одиннадцатый, последний.

Без пяти секунд покойник,

Взгромоздясь на подоконник,

Тихо скажет миру «ох»,

Завершив последний вдох.

А потом случится то, что

Называлось, что ли, прошлым:

За стремительный полет

Все сначала проживет.

А у нас полегче случай,

Потому что я везучий,

Худо-бедно, а везет —

Не снесет, не занесет.

Отчего же я так четко

То и это помню — к черту

Будто падаю,

лечу

и кричу

и жить хочу.

Табу, актер! >(Монопьеса)

Полуслужебное помещение. Кресло. Перед ним стол — массивный, письменный — более старый, чем старинный; наверняка списан. На столе — телефонный аппарат, на своем веку немало повидавший (послышавший). На полу стоит высокий предмет, накрытый простыней. Похоже на столб. Кривобокая табуретка — для мебели.

Входит он — с корзиной в руке. Заурядная внешность.

Ну что за дела! Опять здесь курили! (Ставит корзину на пол. Берет со стола пепельницу с окурками, уносит, возвращается. Запирает дверь за собой. Осматривается.) Это ли не цинизм? Пепельница из панциря черепахи! (Кладет ее в стол.) Сколько раз я просил — никому не входить в это служебное помещение!.. (Сел. Сосредоточился. Четко.) В детстве я собирал колобашки. (Прислушался.)

Пауза.

Ась? (Не услышав ответа — куда-то в пространство.) Помнишь, отец, у тебя было несколько колобашек, величиной каждая с колоду карт, с них и началась моя коллекция. (Набирая номер телефона.) Одна колобашка была дубовая, другая — березовая, третья — сосновая, четвертая была... из чего же четвертая?.. (В трубку.) Алле!.. Пожарная часть?.. С восьмого объекта... Я только что поставил на сигнализацию... Да, да, все хорошо. (Вешает трубку. Думает.) Из вяза!

Пауза.

Потом уже выпиливал сам. Каких только не было образцов. Пихта сибирская, лиственница лесная, осина обыкновенная... черешня, яблоня... конский каштан, кедровая сосна, серебристый тополь... У меня была колобашка из четырехсотлетнего бука! Древесина — как камень! Самый ценный бук — растущий в горах, на высоте одного километра. (Берет корзину, роется в ней.) Помнишь, папа, бук рядом с колодцем? Мальчишки отрывали кору. Если лизнуть с той стороны, говорили, что сладко. Но я не лизал!.. Американский клен, говорят, еще слаще... он так и называется — сахарный. Мне прислали колобашку недавно... не важно откуда. Оттуда. (Смотрит куда-то «туда».) Там у них сейчас день — откуда прислали. Там у них, говорят, из клена сок вырабатывают. Кленовый...

Достает из корзины деревянные куклы, чрезвычайно грубой работы. Рассаживает их на столе, развешивает на стене по гвоздикам. Среди них — кукла с рыжими волосами.

А вот на Востоке где-то растет, говорят, гигантский платан, его ствол не могут обхватить двадцать пять человек! Говорят, в этот платан превратились воины-братья — семеро павших в бою. Хотел бы я посмотреть на этот платан и на этих братьев. То есть на братьев, разумеется, живых — еще не превратившихся в платан. И на платан, в который они уже превратились.