Морковку нож не берет - [24]
Иван Иваныч вернулся; в руках нечто, накрытое черной тряпкой. Ставит на стол. Снимает тряпку. — Трехлитровая банка с водой. На дне лягушка.
Гость глядит на лягушку с ужасом.
Иван Иваныч. Моя.
Пауза.
Друг. Так вот оно что... Значит, правду мне говорили...
Иван Иваныч. Да что они знают? Они ничего не знают! (Вспылил.)
Друг. Ванечка, миленький... как же это тебя угораздило?..
Иван Иваныч. Отец.
Друг. Ах да, отец.
Иван Иваныч. Он потом сам испугался.
Друг. Да, да, я понимаю...
Иван Иваныч. Братья-то стреляли... знали куда... А я... дурак был...
Друг. В болото... Понимаю, все понимаю...
Иван Иваныч. Приношу скользкую, держу на ладонях, у нее зобик... горлышко: пф, пф, пф... Братья смеются, сволочи... а я на отца гляжу, никогда не забыть, взгляд у него тускнеет, тускнеет...
Друг. Но... ты, Ваня, уверен... она не того?..
Иван Иваныч. В каком отношении?
Друг. Ну... не царских кровей?..
Иван Иваныч. Сам ты царских кровей!.. Это только по твоей этнографии в сказках царевны, а по жизни, знаешь, никаких нет царевен... Все проще по жизни. Или сложнее — как тебе больше нравится. Одно слово: судьба. Сам сказал.
Друг(робко). А кормишь чем?
Иван Иваныч. Мух ловлю. Таракашек ест. Потом на травку выпускаю. Прыгает...
Друг. Но ты ее... (Осекся.)
Иван Иваныч. Что?
Друг. Ты ее... любишь?
Иван Иваныч. Не знаю. (Помолчав.) Да. Кажется, да.
Друг. А она тебя?
Иван Иваныч. Кажется, да.
Друг. Это главное, Ваня, это главное.
Иван Иваныч. Помнишь, у Пушкина? «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Мудро ведь сказано.
Друг. Шатобриан. Его мысль.
Иван Иваныч. Не важно чья.
Друг. А разве они так долго живут? Одиннадцать лет...
Иван Иваныч. В домашних условиях.
Друг. Понимаю.
Иван Иваныч. Да нет, ты не думай, она не старая.
Друг. Я вижу, Ваня.
Иван Иваныч. Она поет.
Друг. Поет?
Иван Иваныч. Иногда. По-своему.
Друг. У нее есть имя?
Иван Иваныч. Не скажу.
Друг. Не говори.
Иван Иваныч. Есть. Только я не хочу, чтобы знали другие.
Друг. Правильно. Абсолютно правильно. Не говори.
Иван Иваныч. Посмотри, ты ей понравился.
Друг. Она мне тоже... нравится...
Иван Иваныч. Правда?
Друг. Ну а что?.. Симпатичная.
Иван Иваныч. Глаза, посмотри, какие...
Друг. Ну да...
Иван Иваныч. Слушай, иногда так поглядит — насквозь видит...
Друг. Я, Ваня, пойду.
Иван Иваныч. Иди.
Друг. Не буду мешать... Всех тебе... вам то есть... благ... Здоровья, достатка... До свидания.
Иван Иваныч. Удачи тебе! Спасибо!
Гостя нет. Иван Иваныч глядит завороженно на лягушку. Он хочет ей что-то сказать. Не решается.
Наконец, осмелев, квакает. Раз, другой — вполне натурально.
Не услышав ответа, квакает снова.
В кваках его — и боль, и надежда, и просьба о прощении, и затаенная грусть.
Нам не понять его кваки.
Но он понимает, почему не отвечает лягушка.
Накрыв черной тряпкой, бережно прижимает банку к груди. И осторожно уносит.
Тесный мир — 4
Каждый держит телефонную трубку.
Ирина 2. ...Одно время жулики попадались, а теперь все недотепы какие-то. Пытка, а не работа. Дурдом. Пришел, цветы принес, а сам даже не знает, сколько у него прихожая метров. Так что, Ириша, будь бдительна. Вот выйдешь за такого, а потом всю жизнь мучиться. Даже лампочку ввернуть не сумеет.
Ирина 1. Не знаю. По-моему, наоборот — практичные, прагматичные... Все чего-то хотят. А чего хотят?
Ирина 2. Чтобы за них другие крутились, вот чего они все хотят. Брошу к чертовой бабушке и уеду куда-нибудь.
Ирина 1. А я бы и без лампочки согласилась... Пускай не умеет, потом научится... Лишь бы я ему нравилась... и был бы человек хороший... Без лампочки... И без квартиры...
Владимир 1. ...Я ей все-таки не понравился, Владимир Петрович. Ты как думаешь?
Ирина 2. В Швецию. Или в деревню. Зачем кручусь?
Ирина 1. Немецкий бы выучить... Ты немецкий учила, трудно учится, да?
Владимир 2. Нет, должно получиться. Слышь, Володя? В Центральном районе! Причем без доплаты!
Ирина 2. Для кого? Для чего?
Владимир 2. Вот было бы здорово.
Ирина 1. Вот было бы здорово.
Владимир 1. Было бы здорово. Да.
Берендей
>(В целом комедия)
Действующие лица:
Рюрик.
Володя.
Плюс контролер, прохожий, полицейский, местный житель.
Действие происходит в достаточно цивилизованной стране. Пролог — в поезде. Потом — на станциях.
ПРОЛОГ
Вагон. Не такой, как у нас. Входят Рюрик и Володя, обремененные сумками и складным столиком. Рюрик энергичен, Володя суетен — затаскивает тележку...
Рюрик. Проходи, проходи, не стесняйся. Тяжесть какая. Давай, давай. (Помогает.)
Володя. Ничего, я сам. (Осматривается.) Никак пустой?
Рюрик. А тут в поездах никто не ездит. Тут у всех личный транспорт. Садись.
Усаживаются.
Володя. Думал, не дотащу.
Поезд трогается.
Рюрик. Дорого. Бензин дешевле.
Володя(растерянно). Да?
Рюрик. Это такие, как я, на поездах. А так дорого.
Володя. Хорошо.
Рюрик. Здравствуй, что ли. Мы с тобой так и не поздоровались... а? По-настоящему.
Обнимаются.
Сентиментальным стал.
Володя. Скучаешь, наверное?
Рюрик. Не то слово.
Володя. Сильно скучаешь?
Рюрик. Нет. Совсем не скучаю. Не то слово.
Володя. Не скучаешь — «не то слово»?
Рюрик. Не то слово, скучаю.
Володя. Я и сказал, что скучаешь.
Рюрик. Ты не то сказал. Не говори ничего. Не спрашивай.
Едут молча.
Ну как?
Володя
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман известного петербургского прозаика Сергея Носова «Дайте мне обезьяну» — гротескная хроника провинциальной предвыборной кампании. В книгу также вошли пьесы для чтения «Джон Леннон, отец» и «Берендей», три новеллы.
Прозаика и драматурга Сергея Носова не интересуют звоны военной меди, переселения народов и пышущие жаром преисподни трещины, раскалывающие тектонические плиты истории. Носов — писатель тихий. Предметом его интереса были и остаются «мелкие формы жизни» — частный человек со всеми его несуразностями: пустыми обидами, забавными фобиями и чепуховыми предрассудками. Таков и роман «Фигурные скобки», повествующий об учредительном съезде иллюзионистов, именующих себя микромагами. Каскад блистательной нелепицы, пронзительная экзистенциальная грусть, столкновение пустейших амбиций и внезапная немота смерти — смешанные в идеальной пропорции, ингредиенты эти дают точнейший слепок действительности.
Необычная книга о «тайной жизни» памятников, несомненно, спровоцирует петербургского читателя на дополнительные прогулки по городу, а не петербургского – на посещение Петербурга. Написана она другом и доброжелателем памятников писателем Сергеем Носовым. Сравнить ее можно разве что с увлекательными книгами о животных, в среде которых подолгу живет исследователь.4-е издание.
Сергей Носов родился в 1957 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский институт авиационного приборостроения и Литературный институт им. А.М. Горького. Прозаик, драматург. Отмечен премией журнала «Октябрь» (2000), премией «Национальный бестселлер» (2015). Финалист премий «Большая книга» и «Русский Букер». Живет в Санкт-Петербурге.
Всем известно, что Сергей Носов – прекрасный рассказчик. В новой книге собрана его «малая проза», то есть рассказы, эссе и прочие тексты, предназначенные для чтения как вслух, так и про себя широким кругом читателей. Это чрезвычайно занимательные и запутанные истории о превратностях жизненных и исторических обстоятельств. Короче, это самый настоящий музей, в котором, может, и заблудишься, но не соскучишься. Среди экспонатов совершенно реально встретить не только предметы, памятники, отверстия, идеи и прочие сущности, но и людей, как правило – необыкновенных – живых и умерших.
В новом романе бесстрашный талант Кирилла Рябова опускается к новым глубинам человеческого отчаяния. Главный герой книги получит от жизни все удары, которые только можно получить: у него умирает жена, с этого его несчастья только начинаются… Впрочем, все это для того, чтобы, пройдя подводными норами мрачной иронии, вынырнуть к свету и надежде.
Воспоминания В. Л. Топорова (1946–2013) — знаменитого переводчика и публициста — посвящены в основном литературной жизни позднего СССР. В объектив мемуариста попадают десятки фигур современников от Бродского до Собчака — но главная ценность этой книги в другом. Она представляет собой панорамный портрет эпохи, написанный человеком выдающегося ума, уникальной эрудиции и беспримерного остроумия. Именно это делает «Двойное дно» одной из лучших мемуарных книг конца XX века.
Настоящее издание возвращает читателю пропущенный шедевр русской прозы XX века. Написанный в 1970–1980-е, изданный в начале 1990-х, роман «Мальчик» остался почти незамеченным в потоке возвращенной литературы тех лет. Через без малого тридцать лет он сам становится возвращенной литературой, чтобы занять принадлежащее ему по праву место среди лучших романов, написанных по-русски в прошлом столетии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Загадочные события, разворачивающиеся в закрытом городе Покров-17 Калужской области в октябре 1993 года, каким-то образом связаны с боями, проходившими здесь в декабре 1941-го. И лично с главным героем романа, столичным писателем и журналистом, которого редакция отправляет в Покров-17 с ответственным заданием. Новый захватывающий триллер от автора «Калиновой ямы» и «Четверо», финалиста премии «Национальный бестселлер», неподражаемого Александра Пелевина.