Морильское время - [25]

Он подошёл к своему сейфу, взял сумку, сложил туда еду, старый журнал «Вокруг света», два самоспасателя и пошёл к выходу. Быстро пройдя по центральным выработкам, свернул на уклон, ведущий к сотому горизонту.

Путь его лежал к подстанции, где можно было спокойно отдохнуть от обрыдших за двое суток коллег, спокойно почитать журнал, до которого уже пару недель не доходили руки. Несмотря на неуравновешенное состояние, Борис правильно оценил ситуацию: скорее всего, на сотом воздух чище. А если появится связь или электричество, он узнает об этом первым. И вообще — всегда можно вернуться, подзарядить фонарь, пополнить запасы еды.

К горизонту дошёл без приключений. Фонарь бодро выхватывал из темноты знакомые повороты, и если бы не отсутствие освежающей вентиляционной струи при входе на горизонт, можно было бы подумать, что вообще всё нормально. Встречный ветерок не холодил, как обычно, тело. Было очень жарко. Выйдя на железнодорожные пути, он сильно вспотел. Сумка казалась необыкновенно тяжёлой, в голове стучали тамтамы, в глазах расплывались красные круги. Но отдыхать не стал, идти оставалось совсем чуть-чуть.

Знакомый зал встретил темнотой и непривычной тишиной. Наш герой с удовлетворением отметил, что воздух тут чуть посвежее и почти без запаха. Бросив сумку на скамейку, сразу занялся сооружением фильтра по очистке воды. В несколько движений разломил скорлупу двух самоспасателей, не спеша выковырял патроны. Свернув их куском проволоки, позаимствованной у пэ-дэ-эмщиков, приладил к банке, которую планировал использовать в «системе очистки».

Взял две пластиковые бутылки, пошёл за водой. Нашёл довольно неплохую лужицу в технологической нише, метрах в трёхстах от подстанции. Вскоре проблема воды была решена, журнал раскрыт, и единственное, о чём жалел Борис, — это невозможность сейчас заварить чай. Зато в шкафчике было совершенно замечательное, а главное, практически свежее овсяное печенье, которое во влажном микроклимате шахты совершенно не зачерствело с позапрошлой недели.

Номер журнала был необычайно интересен. Оливковые рощи древней Греции сменились улицами современного Токио, те, в свою очередь, — огнями бразильского карнавала. Перед Борисом мелькали многочисленные пейзажи, лица, страны, в которых ему не суждено побывать. На рассказе о диких племенах республики Вануату его глаза закрылись, и он уснул.

Глава 22

Утром проснулся с ещё более тяжёлой головой, чем накануне. Тошнило и болели глаза. Он встал, часы показывали пол-одиннадцатого, попытался размяться, прошёлся по окрестностям подстанции.

Из головы не выходили странные люди в синих робах. Уж очень подозрительным оказалось их появление. И ещё более — их влияние на окружающих. Конечно, он отдавал себе отчёт, что чересчур подозрителен, но такие мысли всё равно совершенно испортили настроение. Просто не хотелось жить. Даже не то чтобы не хотелось — не было сил.

«Наверно, вот в таком состоянии и кончают жизнь самоубийством», — подумал он, пытаясь превозмочь слабость.

Мысль эта мало его утешила. Не помогло и осознание того, что причиной недомогания является длительное пребывание в шахте, и что, наверно, так же маются сейчас ещё несколько сотен человек.

Пытаясь заглушить приступы меланхолии, Борис пристроил фонарь на кабельной трассе, чтобы тот освещал участок возле стола, разложил еду, раскрыл журнал. Но все эти немудрёные атрибуты комфорта, хорошо помогавшие вчера, сегодня не подействовали. Кусок не лез в горло, журнал не читался.

Какая-то внутренняя пружина внутри натягивалась всё сильнее и сильнее. Вспомнил о том, что не проверил телефон. Но аппарат всё так же молчал.

Вернулся к лавке, сел, стал думать о чём-то, впал в лёгкое забытьё и сидел так минут пятнадцать, слегка покачиваясь. Потом встрепенулся, вспомнив, что обещал зайти к Нине. Или Наде? Как же её звали?… Ну да, она же сказала: «Надежда». Надежда… Блин, какая уж тут надежда…

Поднялся и потихоньку побрёл к выходу. Было какое-то странное ощущение: вроде как одновременно и душно, и знобит. Кружилась голова, по телу всё больше разливалась мерзкая липкая слабость. Пройдя по выработке несколько десятков метров, вспомнил, что не закрыл дверь, что не взял даже сумки. Пришлось возвращаться назад.

«Что-то совсем поплохело», — подумал он, медленно отмеряя шаги к двери. Каждое новое движение давалось ему с ещё большим трудом. Несмотря на озноб, лоб, а за ним и всё тело покрывались холодным потом. В области живота возникло чувство, будто туда залили центнер свинца, и он растекается с кровотоком, распространяя по телу смертельную слабость.

Хватая ртом воздух и придерживаясь рукой за стену, Борис пытался всё же пройти последние полтора десятка метров до подстанции. Это было очень сложно, так как остатки сознания покидали ослабевший мозг. После одного-двух шагов приходилось останавливаться на отдых. Краем сознания он отмечал изменения, происходящие вокруг. Стало чуть светлее. Нельзя было точно сказать: ярче разгорелся фонарь или появился какой-то невидимый источник света. Но у него возникло ощущение, что он видит предметы, скрывавшиеся до этого в темноте. Кроме этого, послышалось какое-то постукивание. То ли постукивание, то ли хлопки?…