Морфо Евгения - [44]
Те же, кому хочется верить, что в муравейнике или улье присутствует разум, указывают в качестве аргумента на другие моменты помимо совершенной геометрии восьмиугольных пчелиных сот, объявленной поздними мыслителями простой функцией строительных движений и формы их тела. Ни один из тех, кто подолгу наблюдал за муравьями, решающими задачу транспортировки громоздкой соломинки или увесистой мертвой гусеницы сквозь трещинку в земле, не станет утверждать, что их движения неупорядочены, что решение всех проблем не есть результат их коллективных усилий. Я наблюдал, как дюжина муравьев манипулирует стеблем в человеческих масштабах высотой с дерево с тем же примерно количеством ошибочных попыток, которое допустила бы команда мальчишек-школьников, прежде чем сообразить, каким концом и под каким углом его следует нести. Если это инстинкт, то он похож на разум, потому что помогает найти определенный метод для решения определенной задачи. В недавно появившейся книге мосье Мишле[33] «L'Insecte» есть весьма элегантный отрывок, посвященный реакции муравьев на грабительские налеты мотылька Sphinx Atropos — его гусениц во времена Американской революции завезли во Францию на ботве картофеля, который культивировал у себя на родине Людовик XIV. Мишле красноречиво описывает страшную наружность «зловещей твари»: «она покрыта буйной серой шерстью, а на ее спине — отвратительный череп» — речь идет о нашем бражнике мертвая голова. Во время грабительских налетов на ульи он пожирает мед, поглощает яйца, нимфы и куколки. Великий Губер хотел защитить своих пчел, но помощник сказал ему, что пчелы уже решили эту задачу, построив гнездо с узкими входами, сквозь которые упитанный чужак не может проникнуть в улей, а также с помощью баррикад, которые зигзагообразно отходят от узких входных отверстий, образуя подобие извилистого лабиринта, куда мертвая голова не способна протиснуть свою громоздкую тушу. Мосье Мишле восхищен: по его мнению, все это убедительно доказывает, что пчелы разумны. Он называет это «coup d'etat[34] в царстве животных», революцией насекомых, отпором не только мертвой голове, но и мыслителям вроде Мальбранша[35] или Бюффона[36], которые отказывали пчелам в способности мыслить и в способности отвлекаться и менять направление своего внимания. Муравьи тоже умеют строить лабиринты и отыскивать выход из лабиринтов, построенных человеком, причем одни виды делают это лучше, другие хуже. Доказывают ли подобные факты, что разум этих маленьких тварей способен развиваться? Устройство их сообществ неизмеримо древнее нашего. Ископаемые муравьи обнаружены в древнейших геопородах; их поведение не изменилось на протяжении невообразимо долгого времени. Неизменны ли их повадки — несмотря на всю тонкость и сложность их устройства; подчиняются ли они некой движущей силе, действуют ли по инстинктивной схеме, жесткой и неизменной, как каменные каналы, или же они мягки, податливы и гибки, восприимчивы к изменениям и голосу собственной воли?
Многое, очень многое или почти все зависит от того, в чем мы полагаем эту силу, или мощь, или внутрисущий дух, который называем инстинктом. Чем инстинкт отличается от разума? Все мы, наверное, восхищаемся чудом наследственных способностей, врожденного знания матки — основательницы новой муравьиной колонии: она не покидала родительского гнезда, никогда не рыла землю, не собирала корм и все же способна взращивать молодь, кормить ее и заботиться о ней; она самостоятельно строит свое первое жилище, вскрывает оболочки куколок. Это наследственная разумность, часть общей вдумчивости и разумности сообщества, которая наставляет каждого его члена, как удовлетворить наиболее удобным способом нужды каждого. Спор между защитниками инстинкта и защитниками разума достигает пика, когда под рассмотрение подпадает вигильность сообщества, благодаря которому принимается решение, какое количество рабочих, солдат, крылатых ухажеров или девственных маток может понадобиться сообществу в данное время. При принятии подобных решений учитывается доступность пищи, размер инкубатора, сила активных маток и общая смертность, время года, наличие врагов. Если такие решения принимаются Случаем, выходит, что эти деловитые, умелые сообщества управляются чередой счастливых случайностей, настолько сложных, что Случай должен представляться столь же мудрым, как местные божки; если же это автоматическая реакция, что тогда разум? Разум, который направляет действия матки-основательницы или рабочего муравья, есть разум самого города, конгломерата, и он заботится о благоденствии сообщества в целом, поддерживает его жизнь во времени и пространстве, так что сообщество бесконечно и вечно, хотя матки и рабочие смертны.
Мы не знаем точно, что подразумеваем под словами «инстинкт» или «разум». Наши собственные действия мы подразделяем на контролируемые «инстинктом» (новорожденный сосет материнскую грудь, бегущий человек уклоняется от опасного столкновения, мы нюхаем хлеб и мясо, чтобы удостовериться, что они не испортились) и действия, контролируемые «разумом» (предвидение, рациональный анализ, рефлективное мышление). Кювье и другие мыслители сравнивали инстинкт с привычкой, а мистер Дарвин тонко заметил, что применительно к людям «это сравнение очень точно характеризует состояние ума, когда совершается инстинктивное действие, но не объясняет его происхождения. Многие
