Мореплаватели XVIII века - [171]

Кито красивый город; но очень сильные холода и соседство совершенно голых гор делают жизнь в нем весьма унылой. Со времени знаменитого землетрясения, происшедшего 4 февраля 1797 года, климат стал значительно суровее, и Бугер, когда-то наблюдавший в Кито постоянную температуру в 15-16° по Реомюру, был бы очень удивлен, узнав, что теперь она не превышает 4-10°. Гумбольдт и Бонплан подробно исследовали устья одной и той же подземной печи – вулканы Котопахи, Пичинча, Антисана и Илинаса, проведя возле каждого из них по две недели.

Гумбольдт дважды добирался до края кратера Пичинчи; кроме Кондамина, его раньше никто не видел.

«Первое путешествие, – рассказывает он, – я совершил вдвоем с индейцем. Так как Кондамин приблизился к кратеру со стороны более низкого края, покрытого снегом, то и я, следуя его примеру, первую попытку предпринял по этому пути. Мы чуть не погибли. Индеец провалился по грудь в трещину, и мы с ужасом увидели, что шли по мосту из смерзшегося снега; в нескольких шагах от нас зияли сквозные отверстия. Сами того не зная, мы очутились на своде, нависшем над кратером. Испуганный, но не придя в отчаяние, я составил новый план. Из кратера у самого края выступают, вздымаясь, можно сказать, над бездной, три вершины, три скалы, не покрытые снегом, так как он все время тает под действием паров, вырывающихся из жерла вулкана. Я взобрался на одну из скал и увидел на ее вершине каменную глыбу; опираясь о скалу только частью своего основания, она в виде карниза нависла над пропастью. Но камень имеет в длину всего футов двенадцать, а в ширину шесть, и сильно качается от частых подземных толчков, которых мы за полчаса насчитали восемнадцать. Чтобы лучше рассмотреть дно кратера, мы легли на живот. Вряд ли можно себе представить что-либо печальнее, мрачнее и страшнее увиденного нами зрелища. Кратер вулкана представляет собой круглое отверстие окружностью около одного лье; его отвесные края сверху покрыты снегом. Внутри совершенно черно: но бездна так огромна, что можно различить вершины нескольких расположенных в ней гор, находящихся, вероятно, в трехстах саженях ниже нас; судите же, на какой глубине находятся их основания!»

На вулкан Антисана Гумбольдт поднялся до высоты в две тысячи семьсот семьдесят три сажени; но из губ, глаз и десен путешественников стала выступать кровь, и им пришлось прекратить восхождение. К отверстию кратера Котопахи приблизиться не удалось.

9 июня 1802 года Гумбольдт, по-прежнему в сопровождении Бонплана, покинул Кито, чтобы заняться исследованием Чимборасо и Тунгурагуа. До вершины первого из этих вулканов они не дошли всего двухсот пятидесяти саженей. Как и на Антисане, начавшиеся кровотечения заставили их повернуть назад. Что касается Тунгурагуа, то во время землетрясения 1797 года его вершина обрушилась, и вышина этого вулкана, по измерениям Кондамина составлявшая две тысячи шестьсот двадцать саженей, теперь, как установил Гумбольдт, равнялась двум тысячам пятьсот тридцати одной.

Из Кито путешественники направились на верховье Амазонки, по дороге посетив города Лактакунгу, Амбато и Риобамба; весь этот район сильно пострадал от землетрясения 1797 года, когда под водой и илом погибло свыше сорока тысяч человек. Спускаясь по склонам Анд, Гумбольдт и его спутники имели возможность любоваться полуразрушенной дорогой, идущей из Куско в Асуан и называемой дорогой Инки. Она была вся построена из каменных плит одинакового размера, очень ровно уложенных, и напоминала самую лучшую римскую дорогу. Тут же поблизости находятся развалины дворца инки Тупак Юпанки, о которых рассказал Кондамин в «Записках Берлинской Академии наук».

После десятидневной остановки в Куэнке Гумбольдт достиг округа Хаена и составил карту течения Мараньона до впадения реки Напо; благодаря частым астрономическим наблюдениям ему удалось восполнить пробелы карты Кондамина. 23 октября 1802 года Гумбольдт прибыл в Лиму; там он произвел успешные наблюдения над прохождением Меркурия перед диском солнца.

Прожив месяц в столице Перу, он отправился в Гуаякиль, а оттуда морем достиг Акапулько в Новой Испании (Мексике).

Огромного количества наблюдений, сделанных Гумбольдтом за годичное пребывание в Мексике и изложенных в его книге «Очерк о Новой Испании», вполне хватило бы, чтобы доказать- если в этом еще есть необходимость после всего рассказанного нами о его предыдущих путешествиях, – насколько сильна была в нем жажда знания, какой неистощимой энергией и колоссальной работоспособностью он обладал.

Он занимался одновременно археологическими раскопками и историей Мексики, изучал характер, нравы и язык жителей:

вместе с тем он исследовал природу страны, производил физические, химические и астрономические наблюдения. Подобная универсальность поистине изумительна.

Прежде всего внимание Гумбольдта, в начале своей научной деятельности занимавшегося геологией, привлекли рудники Таксо, Морелия и Гуанахуато, приносившие несколько миллионов пиастров доходов в год. Затем он исследовал вулкан Хорульо, который 29 сентября 1759 года возник из земли посреди обширной равнины, в тридцати шести лье от берега моря и в сорока с лишним лье от ближайшего очага вулканической деятельности, и образовал гору из пепла и шлака высотой в тысячу семьсот футов.