Морена - [111]

Тем не менее, богатство, как и везде — распределялось неравномерно. Командование батальона уже осваивало машины с трехлучевой эмблемой и обживалось в новых квартирах в центре Киева. Рядовые исполнители получали зарплату мента, на которую не прожить и плюс выплаты за разовые акции. Например, когда они журналиста того сделали, им Барыга выплатил по две тысячи долларов. Но эти деньги уже ушли — жизнь дорогая. В Харькове мать, две сестренки, которые еще не зарабатывают…

* * *

В четырехстах пятидесяти метрах от дома в Александровском неизвестный — выставил на крышу машины на сошки винтовку Застава калибра 12,7 с белорусским оптическим прицелом 12-кратного увеличения. Вместо пламегасителя на винтовке был установлен массивный глушитель.

Прицельная метка поползла вправо и немного выше…

Пристреляться тут не получится — но на такой дистанции пристрелка и не нужна. Баллистическую таблицу патрона 12,7×108 с балансированной пулей производства завода ДД Ингман — он помнил наизусть…

На рации — он нажал кнопку быстрого вызова.

— Ястреб у гнезда — доложил он.

* * *

Барыгой — они меж собой звали Резницкого. Потому что он барыга и был. Жадный — это первое, а второе — он хоть и носил погоны, но нутро у него было не ментовское. От мента кобурой пахнет — а от этого пахло водярой, спиртом, сигами. Сколько они с ним имели дело они вообще не видели, чтобы он когда-то выполнял ментовскую работу — ну, руки там кому-то крутил или допрашивал кого-то. Зато он постоянно кому-то звонил, стрелки ставил, тер, получал какие-то левые бабки, кому-то это бабло передавал. Короче, крутился, как мог.

К этому они привыкли и ничего изменить не пытались. Зачем менять? Большинство их них было не из Киева, не из Львова — из полумертвых городишек бывшего индустриального сердца Союза. Правила жизни они впитывали с молоком матери — есть Папа и его надо слушаться. Тогда все будет норм. Если Папа лажает — надо искать другого Папу. Во многом — даже их выбор стороны на войне был случайностью — при других обстоятельствах они могли бы оборонять Донбасс от бандаеровцев.

Но выбор они сделали. И за этот выбор, как и за любой другой — надо было отвечать…

* * *

— Вижу колонну машин. Две… три машины.

Морена — лежала на крыше недостроенного коттеджа. Лежала за поставленной на сошки югославской снайперской винтовкой М91 — винтовка была ей мало знакома, но дистанция была небольшой, а таблицу — она помнила. Ангел — лежал рядом, его автомат лежал рядом с ним, он смотрел на цель через оптический прибор пятидесятикратного увеличения.

— Есть — шепотом сказал он — Ястреб, три машины, право от тебя, двести.

— Ястреб, принял.

— Ястреб, что видишь.

— Один человек. Вижу через окно. Оружия не вижу… пока.

— Люди выходят из машин — доложила Морена — достают оружие. Вижу людей с оружием.

— Сколько?

— Семь… восемь… десять…

— Ястреб, десять человек с оружием, право от тебя, двести.

— Принял.

— Идут к дому.

— Ястреб, идут к дому. Работай своего, как увидишь движение.

— Ястреб, принял.

— Ты готова? — спросил ее Ангел.

— Да.

Она вспомнила… горы… седые горные шапки… Съерра Катедраль — лучший горнолыжный спуск в Южной Америке. Она катится по склону, визжа от восторга, ледяной ветер бьет в лицо…

Как же это все далеко…

Какая из ее жизней подлинная? Аргентинская, где она Мерседес Вилльяреаль, в которой можно просто жить в отеле, кататься на лыжах, гулять по улочкам Барилоче и ни о чем совсем не думать?

Парижская — с запахом круассанов по утрам, злыми взглядами конкуренток на кастингах — мало того, что сам мэтр Симон написал рекомендацию, так еще она не просто красивая мордашка с улицы, а испанская дворянка, подданная последних Бурбонов — в некоторых кругах это ох как много значит.

Или эта жизнь? Боль от ранения, страх попасться, пачка паспортов и денег в кармане, гладкое твердое дерево винтовочного приклада в руке?

Какая ее жизнь — настоящая? Какая теперь она — настоящая?

Мысли — прервал грохот автоматной очереди…

* * *

Когда боевик с автоматом вышел во двор — Ибрагим дожал спуск. Боевика просто снесло — удар пули был таков, что его сломало пополам и отбросило к стене. Шансов выжить у него было не больше, чем при попадании под идущий на полном ходу железнодорожный состав.

— Минус один у Ястреба — доложил он.

* * *

У людей Токарева — не было большого опыта штурма помещений — но действовали они довольно грамотно. Двоих — Токарев послал в обход, остальные — двое полезли через забор, чтобы открыть ворота остальным.

— Вижу двоих… — сказала Морена — идут в нашу сторону. Автоматы в руках, в нашу сторону не смотрят.

— Не стреляй, пока не прицелятся в тебя.

— Поняла.

Впереди — началась перестрелка.

* * *

Боевики — услышали шум от падения их часового. Среагировали быстро, но того времени, которое потребовалось им чтобы похватать оружие и разбежаться по позициям — людям Токарева хватило чтобы преодолеть забор и открыть ворота.

Боевики — открыли огонь, используя оконные проемы как огневые позиции, а стены — как прикрытие. Автомат их не брал — но не винтовка калибра 12,7.

Люди Токарева — под огнем кто ткнулся в землю, кто — попытался уйти влево или вправо. Дальше — или гранаты или прорыв на двор — и сил и оружия у засевших в доме АТОшников было предостаточно. Но тут — пуля калибра 12,7 проломила стену и пробила насквозь скрывающегося за ней стрелка — и преимущество вновь перешло к людям Токарева.