Море зовёт! Записки капитана Мишина - [27]
Давай выздоравливай
Судно возвращалось в родные края после продолжительных мытарств по Средиземному морю. До пролива Дарданеллы оставалось четыре часа. Капитан еще вчера почувствовал себя не совсем здоровым, наверное, немного где-то простыл. А сейчас, спустившись с мостика к себе в каюту, почувствовал сильный, как ему показалось, жар и слабость. Он обычно не любил мерить температуру: если температура в норме – то и мерить не надо, а если она все же есть, хоть чуть повышенная, это сразу придавало ситуации психологический фактор – температура, значит, заболел, значит, надо себя ограничивать в работе и лечится. А так, не измеряя, можно надеяться, что высокой температуры нет, а нет и проблем. Но в этот раз он реально почувствовал себя плохо. Температуру все же пришлось мерить, и он не ошибся – термометр показывал тридцать девять и две десятых. Да, это очень высокая температура – Юрий Михайлович искренне удивился и расстроился. И было от чего: впереди было два пролива – Дарданеллы и Босфор, которые требовали его присутствия на мостике.
Капитан опять поднялся на мостик, на вахте стоял старший помощник капитана, к которому он и обратился: «Ринат Шамильевич, слушай, я похоже заболел, плохо себя чувствую. Дай чего-нибудь от простуды».
– Температуру мерили? – с интонацией заправского доктора отреагировал старший помощник, отвечающий на судне за все вопросы, касающихся медицины. Отвечал он и за санитарную каюту и судовую аптеку.
– Мерил, тридцать девять и две, – как-то неуверенно произнес капитан.
– Юрий Михайлович, у вас сомнения. Тут слово «похоже» совсем неуместно. С такой температурой не до сомнений. Я спущусь, посмотрю. Вы помните, мы пополняли запасы медикаментов в Израиле, в Ашдоде. Нам были выставлены замечания по комплектации судовой аптечки. Там у нас есть очень хорошие таблетки от простуды. Вас где-то сильно продуло.
– А где же меня могло просквозить? Лето, все время жара стоит, – задумался капитан.
– А я даже знаю, где вы могли простудится. Мы с вами позавчера, во время замывки грузовых помещений, спускались во второй трюм для осмотра повреждений переборки, которую грейфером задели в последнем порту выгрузки. Обнаружили вмятину только при подготовке трюмов. В порту сразу не заметили, все в мучной пыли было, – выдвинул свою версию старший помощник.
– Ты думаешь, там меня прихватило? Хотя, может быть, – задумался капитан.
– Там, это точно. Я сам после этого замерз сильно. Да, кстати, а вы после осмотра в теплый душ не принимали? – задал наводящий вопрос старпом.
– Да нет, не получилось. Меня же сразу вызвал на мостик второй помощник, сообщение от судовладельца тогда пришло. А дальше, я уж и забыл, завертелся, – с сожалением в голосе произнес капитан.
– Вот вам и ответ на все вопросы. Мы ведь с вами в легкой одежде в холодном трюме провели более часа. А в душ я все же сходил перед вахтой, успел, – проинформировал капитана Ринат Шамильевич, – беречься надо Юрий Михайлович, вы уж, извините, не совсем молодой. Капитан хотел было поспорить по поводу своего возраста, но раздумал: с позиции тридцати двух лет пятьдесят пять – это было много. Да и время надо было беречь, так как необходимо было срочно приступать к лечению, ночь или часть ночи предстояло провести на мостике. Капитан отпустил старпома за лекарством.
Через десять минут Ринат поднялся на мостик с большим пакетом всяких таблеток и порошков. Обсудив различные варианты комплектации, все же выбрали наиболее подходящий вариант лечения, в котором главным компонентом оказались все те же хваленые старпомом израильские таблетки. Старший помощник на листочке, как хозяин положения, как главное ответственное лицо за медицину на судне, написал порядок приема препаратов. Капитан спустился к себе в каюту и сразу же принял лекарство. Ему удалось даже немного отдохнуть, но судно подошло к проливу, и он опять поднялся на мостик, тем более, наступило время вечерней капитанской вахты (судно работало без третьего помощника). Старпом после окончания своей вахты пытался уговорить капитана на отдых, но Юрий Михайлович, сославшись на Устав службы, все же отправил его вниз, ему впереди тоже предстояло много работы.
Отстояв свою вахту, капитан остался на мостике и на вахте второго помощника, которого, по мнению капитана, в узкостях пока надо было еще «пасти» и контролировать. В четыре утра старший помощник заступил вновь на вахту, и капитан наконец-то смог спустится к себе, напомнив старпому о его обязанностях в случаях усложнения обстановки вызывать капитана на мостик: «Ринат, если действительно будет опасная ситуация – меня не жалеть, вызывай без всяких сомнений. Служба на первом месте». К этому времени судно на ходу прошло санитарный контроль, оформив все необходимые бумаги для транзитного прохода Турецких проливов при самом активном участии старшего помощника капитана, прошло самую узкую часть пролива Дарданеллы – Чанаккале, было почти на выходе в Мраморное море.
В половине восьмого утра капитан был опять на мостике – необходимо было готовить сообщения в судоходную компанию и агенту в порту погрузки. И только отправив все необходимые сообщения, Юрий Михайлович все же позволил себя уговорить, температура не хотела так запросто спадать, для этого требовался элементарный отдых – старпом настаивал, чтоб капитан немного отдохнул, он был готов стоять на мостике следующие четыре часа. Капитан весь в поту спустился к себе, прилег на диван в своем кабинете. В это время в дверь постучали, Юрий Михайлович, не вставая, предложил войти. Дверь открылась, в каюту неуверенно заглянула судовой повар Наташа – молодая, но уже достаточно опытная в своем кулинарском деле повар. «Юрий Михайлович, мне старпом сказал, что вы заболели, всего скорей простыли», – начала разговор Наташа. «Ну, вот, уже и вся команда в курсе, а если честно, то старпом сказал правду».
