Море Троллей - [18]

— А откуда вы вообще про них прослышали? — спросил Джек, оттягивая время.

— Да вот Джон Стрельник пошел поискать подходящую древесину для стрел, — принялся объяснять вождь. — Уже сумерки сгустились, глядь — а по морю плывет корабль. Длинный такой, и весел — не сосчитать. Несется по волнам, обгоняя ветер, вроде как птица летит к гнезду, и путь держит ровнехонько в нашу сторону. Я-то сам пиратского корабля в жизни не видел, но мне рассказывали, какие они с виду.

— Да уж, это вам не рыбацкое суденышко, — заверил Джон Стрельник, один из тех немногих, кто пришел с луком.

— Ну так где ж они? — не отставал вождь.

— Джек понял: хочешь не хочешь, а придется сознаваться в собственном невежестве. Уж слишком дорого обойдется его ошибка. Мальчуган открыл рот и…

— Я же не велел тебе творить магию без моего разрешения, — раздался голос Барда. Джек стремительно обернулся. И прямо-таки обмяк от признательности и облегчения: старик вовсе не собирался разоблачать дурня. — Враг на римской дороге, о вождь. Однако сражаться с ним вам не след. Оружие дóлжно пустить в ход лишь при крайней нужде. Созывайте родных и близких, собирайте все добро, какое только сможете унести, и прячьтесь в лесной чаще.

— Терпеть не могу прятаться, — буркнул вождь.

— Дык и я тоже! — завопил кузнец.

— И мы! И мы! — откликнулось сразу несколько голосов.

— Мы, саксы, не удираем, поджав хвост, точно побитые псы, — заявил вождь. — Мы — гордые хозяева побережья!

— Так было когда-то, — возразил Бард. — Причем ключевое слово здесь: «когда-то». Вы давно позабыли воинское искусство. Ваши мечи заржавели, копья пришли в негодность. Вы отъелись и разжирели среди своих овец.

— Не будь ты нашим бардом, я бы приказал вырвать тебе язык за речи столь дерзкие! — вскричал вождь.

— Но я — ваш бард, — спокойно проговорил старик. — Враги, с которыми ты рвешься сразиться, не таковы, как ты или я. Это берсерки.

Над толпой прокатился взволнованный ропот. По всей видимости, о берсерках здесь слышали не впервой. Бард протянул вождю ларчик, Джекову находку. Вождь передал вещицу дальше; ларчик переходил из рук в руки и каждый принюхивался к его содержимому. Запах никого не воодушевил.

— А у них… правда… волчьи головы? — спросил вождь.

Джек видел: тот пытается держаться молодцом, однако решимости у него явно поубавилось.

— Кто знает? — Бард пожал плечами, и Джек понял: неизвестность еще хуже, нежели твердая уверенность в том, что твой враг — наполовину зверь. — Как я себе представляю, берсерки не боятся ни огня, ни стали. Они живут только ради того, чтобы пасть в битве. Любая другая смерть для них постыдна, так что они продолжают сражаться, невзирая на страшные раны. Говорят, можно отрезать берсерку голову — и голова все равно будет пытаться впиться зубами тебе в лодыжку. Не знаю, правда ли это, но так вы хотя бы будете представлять, на что они похожи.

— Да уж, — пробормотал вождь, бледный как полотно. — Да уж.

— Отступить от такого врага — не позор, — настаивал Бард. — Твой долг — защитить женщин и детей. Мудрый правитель использует военную стратегию, а мужланы из соседней деревни пускай себе геройствуют на пустом месте, им же хуже будет.

— Тамошние-то и впрямь мужланы мужланами, это верно! — фыркнул вождь.

— Их предводитель небось уже повел этих идиотов в битву! — предположил Бард.

— Ну а я дураком не буду, не на того напали! — заявил вождь. — Вот ты, кузнец! Проследи, чтобы женщины забрали из домов все ценное. Мы погоним овец в холмы.

— Надо бы поторопиться, — заметил Бард.

— Точно! Эй вы там, пошевеливайтесь! Мы этим пиратам покажем! Нас-то они врасплох не захватят!

Бард знаком велел Джеку держаться рядом.

— Наша работа начнется, когда они закончат, — проговорил старик вполголоса.

Так что Джек стоял себе смирно и наблюдал за происходящим. Женщины выкатывали на тачках мебель и прятали ее в изгородях, размежевывающих поля. Девчонки побежали к берегу зарывать посуду и утварь. Мальчишки запихивали в корзины кудахтающих кур. Зерно ссыпáли в переносные сумы, овощи и плоды увязывали в тюки. Кузнец гоголем расхаживал по деревне, выкрикивая распоряжения, хотя со стороны казалось, что женщины и дети неплохо справляются и сами.

В разгар всей этой суматохи Джек углядел одинокую фигуру: по дороге брел человек. Вот он одолел подъем — и чуть не упал. Но удержался-таки на ногах, опершись на посох, и заковылял дальше.

— Смотри, господин, — прошептал Джек, указывая на дорогу.

— Ох, звезды мои, это же монах, — охнул Бард.

Он пробился сквозь толпу поселян; Джек поспешал следом. Никто, кроме них, чужака не заметил.

Подойдя поближе, Джек увидел, что одежды монаха вовсе не черные, как показалось ему сначала, а просто запачканы в копоти и саже. Потянуло зловонным дымком. Монах опять споткнулся, но на сей раз уже не встал.

Бард бросился к упавшему.

— Все в порядке. Ты среди друзей, — мягко проговорил он.

— Погибли, все погибли, — простонал монах. — Никого не осталось. Мертвое пепелище…

— Джек, зови на помощь. Этот человек сам идти не в силах.

Вскоре монах уже лежал на наспех сооруженном ложе из сена, мать Джека, пытаясь снять боль, поила беднягу соком салата-латука, а кузнечиха умащала его ожоги гусиным жиром. Джеков отец и вождь опустились рядом с раненым на колени.