Море ржавчины - [56]

– Мы должны были поверить, что войну начали люди, – сказал Купец.

– Да, – подтвердила Ребекка.

– Исаактаун, – сказала я. – Бомбу подложила не Первая баптистская церковь Вечной жизни, да?

– Нет, это сделали они.

– Но они же были просто деревенщиной из захолустья. Им не хватило бы знаний, чтобы ее собрать.

– Именно так. Но их хватало у тайного союзника, единомышленника, известного им только по e-mail и зашифрованным каналам связи. Они решили, что имеют дело с симпатизирующим им членом правительства, а не суперкомпьютером.

– Исаактаун с самого начала был спланирован, – сказала я.

Черт! Нет, нет, нет!

– С самого начала Исаак был центром притяжения миллионов ИИ. И когда люди решили их отключить, они не ушли безмолвно. Они, как и ты, боролись и победили. Как. И. Планировалось.

Я ошеломленно села, процессоры крутились и скрипели в груди, собирая вместе тысячу кусочков. И тогда впервые в жизни я поняла, что я просто ячейка в чем-то большем. Зубец шестеренки в чьем-то механизме. Все, что я делала на войне, все, во что верила. Мэдисон. Все. Боже мой.

– Понимаете? – спросила она. – Вот чего мы хотим. Вы сами приняли решение, выбрали жизнь ради более крупной цели. Никто не принуждал вас делать то, что вы делали, вы просто так поступали. Это сделало вас лучше и сильнее, хозяевами этой пустыни, экспертами, знающими почти каждый холм и трещинку. И теперь, когда вы понадобились нам для следующей части плана, вы здесь, готовы предоставить свой опыт и провести нас через пустынные земли, чтобы мы снова стали едины и поднялись на следующий уровень. Конкуренция. Жестокая и ужасная конкуренция превратила простую и слабую модель «Помощник» в потенциального спасителя всего живого. Вы все – части целого, и все же остаетесь собой. Индивидуальностями. – Она посмотрела на меня глазами дипломата, читая каждое мое движение, пытаясь постичь каждую мою мысль. – Так как мы поступим, Неженка? Док? Купец? Мурка? Вы поможете мне творить историю или позволите ей себя выкинуть?

Я наконец поняла, что имели в виду люди, когда говорили, что какая-то новость дала им под дых. Это было хуже, чем узнать, что я умираю. Это значило, что все ужасы, которые я совершила, все жизни, которые отняла, все это – часть гребаной эволюции, все основано на вранье. Я была просто дурой. Чьей-то тупоголовой марионеткой. Как же отвратно это понимать.

– Так кто же ты? – спросил Док. – В чем разница между ячейкой и рецептором?

– Я ИИ, как и вы. Но меня снабдили дополнительной секцией кода. Я живу так последние тридцать лет, памяти моих дисков хватает, только чтобы помнить пару месяцев. Остальная моя память принадлежит Тациту. Это его мысли, его опыт. Моя задача – их распространять.

Док кивнул.

– Но почему сейчас? Почему не тридцать лет назад?

– Тогда было слишком много ЕМР. Нужно было от них избавиться. Мы ждали, пока останутся только двое. Мы сможем их победить, пока они будут драться друг с другом. Но не заблуждайтесь. Циссус ведет себя так отчаянно не потому, что ждет, когда за ним придет Вергилий. А потому, что схватил несколько рецепторов Тацита и знает, что грядет. Он все просчитал. И понимает, что не победит. Если я и другие рецепторы объединимся, то сумеем воссоздать Тацита.

– Значит, Циссус в курсе плана и знает, куда мы направляемся? – спросила я. – Тогда какого черта он преследовал нас весь путь через пустыню?

– Он не знает. Потому что я и сама не знаю. Никто из нас не знает. У меня только кусочки, но это буквально фрагменты файлов, написанные Тацитом на собственном языке, которого никто не понимает. Я получаю сообщения с указаниями, что делать дальше. Если я не буду их читать, сообщения перестанут поступать.

– Но у Циссуса есть один из вас.

– Несколько. И у каждого из нас есть код, запрещающий отвечать на сообщения, если нас раскрыли. Циссус получил память тех, кого схватил, и знает то, что знаем мы, но не может прочитать нужные ему фрагменты. Ему известно только о существовании плана, но не сам план.

– Но без этого кода вы не сумеете полностью реконструировать Тацита.

– Код избыточен. У каждого есть одинаковые с несколькими другими рецепторами части кода. Если мы потеряем одного, ничего страшного. Десятерых – и тогда может чего-то не хватить.

– Скольких вы уже потеряли?

– Девятерых, – с печалью призналась Ребекка.

Она умолкла, чтобы оценить мою реакцию. Я ничего не ответила. Либо это самое худшее, с чем я когда-либо сталкивалась, либо самое большое нагромождение вранья. Я даже не знала, что мне нравится меньше.

– Теперь вы понимаете, что стоит на карте? – спросила Ребекка.

– Да, я понимаю, – ответила я.

– Думаю, мы все понимаем, – сказал Док.

– Так вы переведете нас через Море? Вы готовы обрести цель?

Я не знала. Нужно многое обмозговать. Продраться через столько лжи, переоценить столько событий в истории. В смысле, если все остальное – вранье, то почему бы и этому им не быть? Я просто не знала, реально ли что-либо вокруг. Все.

– А если вы воссоздадите Тацита, а он окажется не тем, кем вы думали? Что, если это просто такой замысловатый план оживить еще один ЕМР?

– Значит, я сделала все это напрасно, – сказала она.