Море и берег - [7]

Большой корабль повинуется движению рук и командам — он в моей власти. Приятное чувство, но с непривычки волнуюсь: велика ответственность.

— Исполним вводную? — предлагает Александр Илларионович. И, не дожидаясь моего ответа, говорит: — Задача: занять позицию для артиллерийского обстрела берегового объекта в районе мыса Сарыч.

Вызываем на мостик штурмана и старшего артиллериста крейсера. Рассчитываем по карте маневр, точку начала стрельбы, скорость и время лежания на боевом курсе. Стрельбу, разумеется лишь условную, без выпуска снарядов, разыграли по всем правилам. Отход от мыса осуществили на артиллерийском зигзаге.

Выполнили эту задачу — Зубков ставит новую: отражение налета авиации условного противника. И так почти до самого Севастополя не прекращаются различные вводные.

Перед входом в базу все свое внимание сосредоточиваю на предстоящей швартовке. Фарватер строгий, берег рядом, ошибаться нельзя. На Приморском бульваре полно людей — вечер, севастопольцы отдыхают. Сколько глаз смотрит сейчас на крейсер, любуясь им. Это еще больше обязывает.

Обычно командиры в знакомой базе пользуются какими-нибудь береговыми ориентирами для безошибочного маневрирования. Заранее определяется, где стопорить ход, где начинать гасить инерцию при подходе к месту стоянки корабля.

У Зубкова такими ориентирами были труба госпиталя на Павловском мысу и отдельно стоящий дом на Северной стороне.

Слежу за этими знаками, глазами измеряю расстояние до бочек и даю «Стоп» машинам. Теперь крейсер движется вперед лишь по инерции. Движется довольно быстро, но до носовой бочки еще далеко, поэтому задний ход пока не отрабатываю. Зубков, однако, подсказывает — пора. Даю «Малый назад». Бегут секунды, и ясно, что бочку проскочили.

Раньше мне приходилось швартоваться на эсминце. Он в таких ситуациях послушнее. Крейсер — махина. Тут нужны другие расчеты.

Красивой и скорой постановки на бочку не получилось. Приходится сдавать назад, а затем немножко подрабатывать машинами вперед. Но вот шлюпка с гребцами, висящая на шлюпбалках, летит вниз, быстро идет к бочке. Крепится носовой швартов, за ним — кормовой. Крейсер на месте.

— Для первого раза неплохо, — говорит, явно преувеличивая мои успехи, Александр Илларионович.

Я вытираю пот со лба — жарко. Потом мы сидим с Зубковым в каюте. Александр Илларионович деликатно констатирует, что в общем на мостике я не терялся. Но энергичности маловато, чувствуется нехватка навыка. «А ведь сегодня все происходило, можно сказать, в идеальных условиях — отличнейшая погода. А если ветер, волна или туман?» — с тревогой думаю я.

— Для следующей тренировки закажем шторм, — как бы угадывая мои мысли, улыбаясь, говорит Зубков.

Уходя, горячо благодарю его за уроки. Он серьезнеет:

— Это вы напрасно. Командир должен помогать командиру.

Хорошо сказал Александр Илларионович. В его словах глубокий смысл и большая заинтересованность в нашем общем деле. Ведь в командирском братстве, взаимопомощи крепнет наша боевая сила.

На «Красном Крыме» я ходил и в другие походы. Вскоре полученная на нем практика мне очень пригодилась.

В апреле 1941 года наша «Червона Украина» впервые после постановки в ремонт отошла от заводского причала. К тому времени на ней уже были проведены так называемые швартовые испытания — проверка работы механизмов на месте, в базе. А теперь начались ходовые испытания.

Я еще не был допущен к самостоятельному управлению крейсером. И в первый поход на мостик вместе со мной поднялся «обеспечивающий командир». Его роль исполнял мой наставник Александр Илларионович Зубков. У действующих механизмов рядом с краснофлотцами и старшинами встали заводские мастера.

Программа испытаний длинная. Вначале ходим осторожно, внимательно следя за поведением отремонтированных агрегатов и установок. Наконец решаем дать максимальные нагрузки механизмам. На пустынном морском полигоне вдали от берега я с некоторым душевным трепетом перевожу ручки машинного телеграфа с малого на средний ход, потом на полный. Проходит десять, пятнадцать минут. Командир электромеханической боевой части Трифонов докладывает по телефону из поста энергетики и живучести, что все нормально. Командую: «Самый полный ход!»

За гулом вентиляторов, гонящих воздух в котельные отделения, почти ничего не слышно. В действии все двенадцать котлов. Четыре огромных крейсерских винта на предельных оборотах буравят воду. За кормой до уровня палубы вздыбился клокочущий пенистый бурун. Гудит ветер в надстройках.

Хорошо бы посмотреть сейчас на крейсер со стороны! Должно быть, впечатляющее зрелище.

Трифонов докладывает, что корабельная энергетика выдерживает предельные нагрузки. Надо отдать должное заводским инженерам и рабочим, а также мастерам из нашего экипажа. Потрудились они на совесть.

Радостные возвращаемся в базу. Ходовые испытания окончены.

Наступил Первомай 1941 года. Для нас это особенно торжественный день. Вместо заводского флага на кормовом флагштоке поднимаем бело-синий Военно-морской флаг. Крейсер «Червона Украина» вернулся в состав черноморской эскадры.

После праздников — учебные будни.

— Учтите, что план боевой подготовки для вас тот же, что и для других кораблей, — сказал мне командир бригады крейсеров капитан 1 ранга С. Г. Горшков. — А они уже плавают давно. Придется догонять.