— Артур…
Каким-то непонятным образом голос мужчины проникал сквозь кристалл, создавая звук, слышимый лишь в пещере.
— Артур…
Что было сил, мужчина пытался воззвать к человеку, по имени Артур.
Он знал только одного Артура.
Пендрагона, сына Утера.
— Где ты был все эти годы?…
Словно слыша голос колдуна, Артурия начинает говорить сквозь слезы.
Забыв про то, что сейчас ее переполняет горечь и тоска, и что сердце вот-вот разорвется от душевной боли, девушка взмаливается в пустоту, надеясь дозваться-таки до Мерлина.
— Правда ли, что Моргана…
— Это сказки.
Кристальная глыба начинает сиять.
Сияние исходит не снаружи, но изнутри. Обжигая тело мужчины, оно вырывается наружу, и, отражаясь от зеркал пещеры, создает симфонию радужных цветов.
— Ты вернула меня… твоя любовь вернула меня… вернула туда, где ты теперь. В страну грез…
Артурия открыла глаза.
Она и сама не заметила, как заснула.
Слезы уже высохли на ее щеках, а на небе появлялось долгожданное утреннее солнце.
Ее взор устремился туда, куда указал Гае Булг — направо.
Меж двух камней стоял колдун, опираясь на посох. Он улыбался.
— Неужто ты лишь мой сон, Мерлин?
— Для одних, я сладкий сон, моя девочка, — кивнул колдун. — А для других страшнейший ужас!
И в ту же секунду тело колдуна растворяется.
Артурия встает с песка, и подходит к тому месту, где секунду назад находился чародей, но там не осталось даже следа чужеродной магии. Все было так, будто ничего и не произошло вовсе.
Но она знала… знала, что Мерлин явился ей. Предстал пред ней и позволил увидеть себя… почувствовать себя…
Небо затянули тучи.
Гроза началась почти сразу же, а вот на дождь не было и надежды. Все, кто мог чувствовать инородную магию заметили, что эти облака не природного происхождения. И были они созданы лишь для того, чтобы извлечь из них грозу и молнию.
Ту самую молнию, которая рассекла дым костра вдали надвое.
Гарет поднялся с земли.
Отсюда он не смог бы разглядеть, что случилось с вражеским лагерем. Сейчас его пронзило волнение за жизнь Джулия, который до сих пор не вернулся, хотя должен был доложиться уже давно.
— Я… проверю в чем дело, — разминая шею, сказал он.
Не почувствовать опасность Линетта не могла. Подскочив на ноги вслед за мужем, она подошла к нему сзади и обняла.
— Не пущу, — закрыв глаза, произнесла девушка.
Она не чувствовала тепла его кожи, а доспехи ей ничуть не нравилось обнимать. Линетта развернула своего любимого к себе лицом и поцеловала.
— Я должен… — проронил Гарет, едва оторвал губы от губ жены. — Он мой друг и мой товарищ. И я…
— Делай как велит сердце, а не честь.
Рядом появилась и Артурия. Все до единого заметили ее красные, выплаканные глаза, но не подали виду. Они знали, что их король совсем недавно потерял брата и любимого человека. От нее все ждали тоски, но Артурия не показывала своего горя до тех пор, пока не пошла в кромлех.
— Король…
Артурия не дала сказать Гарету ни единого слова.
— Делай так, как тебе хочется, Гарет. Я тебя поддержу, что бы ты не выбрал.
И, кивнув королю, Гарет растворяется.
Все еще хватающая воздух Линетта, ошарашенная поступком мужа, смотрит в глаза Артурии.
— Король…
— Сейчас я уже не король, Линетта. Нас осталось пятеро. И с этого момента мы все равны. Помни это, и обращайся ко мне по имени.
— А Гарет?
— Гарет тоже равен.
— Нет… он ведь вернется?
— Вернется, куда же денется. Ты уж слишком красивая, чтобы к тебе не вернуться.
Король изменился. Это заметила не только Линетта. Даже Персиваль, сидящий у маленького костра почувствовал, что Артурия уже не та, какой была прежде. И едва ли у нее есть шанс вернуться.
Прошло не меньше часа с того момента, как ночь вступила в свои права.
Мордред, сидящий в своем шатре, не мог не заметить магическую активность, что буквально обуревала все его тело. Ментальная связь с матерью была столь же прочна, как и ранее, ведь гомункулы всегда обязаны чувствовать своего создателя, как бы далеко он ни был. И эта связь давала рыцарю в золотых доспехах понять, что магическая сила великой колдуньи сейчас в зените.
Все, на что она только способна, проявляется в данный момент, вероятно заставляя ее врагов молить о пощаде.
— Поскорее бы все это закончилось, — вздыхает юноша, после чего делает глоток прекраснейшего вина. — Будете пить, вождь? Вряд ли у нас еще будет шанс попировать.
Саксонский вождь, немой от рождения, принял бутыль вина и отпил прямо из горла, нарушая все правила приличия, которые только устанавливались в отношении алкогольных напитков.
Сами саксы, будучи варварами по своей природе, никогда и не следовали этим самым правилам, однако имен их вождь стремился нарушить их все без исключений. Возможно из-за того, что не хотел подчиняться правилам туземцев, а может быть по причине своей анархичной сущности, которая столь часто вырывалась наружу.
Да Мордред и сам не шибко отличался манерами в присутствии дикарей. Он тоже пил из горла, показывая союзнику, что тому нечего бояться и он может пить из одной бутылки с будущим королем.
Единственное, что интересовало юного узурпатора помимо убийства короля, коя цель была в него заложена от рождения, так это то, какие из себя саксы в другой временной параллели.
