Morbus Dei. Зарождение - [3]

Затем он сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться.

Дыши. Сосредоточься на дыхании.

Вскоре Иоганн взял себя в руки и огляделся. Он лежал в глубокой яме шириной примерно в три сажени. Дно было устлано листьями, над ямой пушистым одеялом клубился туман. Лист заключил, что выбраться будет нелегко, но по силам, и…

Тут он почувствовал запах.

Сладковатое, до боли знакомое зловоние. Почуяв его однажды, забыть уже невозможно. Запах разложения.

Товарищи в полку цинично называли его «солдатским благовонием».

Иоганн с шумом втянул воздух, после чего стал разгребать листву. И в следующий миг замер.

Из-под прелых листьев на него уставились глаза, обреченно и неподвижно.

Путник принялся разгребать дальше. Они лежали повсюду, трупы, некоторые совсем изгнившие. Оставалось только догадываться, что здесь могло произойти и откуда взялись все эти тела. Никаких селений поблизости не было.

Иоганн заметил, что на некоторых трупах недоставало одежды и обуви. Он многое повидал в своей жизни, но это зрелище потрясло его до глубины души: глухой лес, огромная могила, обнаженные тела… Казалось, кто-то небрежно побросал сюда трупы, словно избавился от нечистот.

Один из трупов лежал на животе: от куртки остались одни лохмотья, на спине были видны три глубоких отверстия. Слишком узких для ножа – скорее от копья.

Или от вил…

Внезапная догадка была подобна удару. Эта могила предназначалась и ему. Во всяком случае, таков был замысел крестьянина. Должно быть, Иоганн стал не первой его жертвой, не единственным, кого он обокрал, прежде чем расправиться. Несчастные в могиле служили тому доказательством. Лист рассердился на самого себя: следовало прикончить мерзавца на месте.

Он поднялся и насчитал по меньшей мере семь… нет, девять трупов. Чуть дальше из листьев торчали голова женщины и детская рука.

Чертов ублюдок!

Иоганн перекрестился и уже начал было выбираться из ямы, но тут на глаза ему попался широкий кожаный лоскут, лежавший поверх одного из трупов. Он потянул за край: это оказался кожаный плащ. Превосходной выделки, пусть немного потертый, от холода такой плащ защищал бы лучше, чем его собственная одежда, а мертвому он уже без надобности. Иоганн, не колеблясь, накинул его на плечи и затянул шнурок. Затем, цепляясь за корни, стал взбираться по крутому склону.

Подтянувшись из последних сил, он вылез из ямы и поднялся на ноги. Еще раз взглянул на скопище тел и снова перекрестился.

И двинулся дальше.

III

В этом проклятом лесу терялось всякое ощущение времени. Тропы не было, заросли, точно ряды копий, не давали идти. Кроме того, долина стала понемногу сужаться.

Однако повернуть назад он тоже не мог. В нынешнем состоянии вернуться будет просто не под силу. Придется выбираться из леса и переходить в следующую долину. Может, удастся отыскать какую-нибудь деревню или, на худой конец, крестьянский двор… Тогда оставались хоть какие-то шансы.

Однажды ты поплатишься, Лист. Придет день.

Этот второй голос… Иоганн надеялся, что больше его не услышит. В том, что он зазвучал в голове именно сейчас, виделось дурное предзнаменование. «Может, настало мое время? – подумал Лист. – Не лучше ли просто сесть и ждать?»

В тот момент, когда отчаяние, казалось, овладело им окончательно, лес начал редеть, среди деревьев показалась горная гряда. Иоганн воспрянул духом, продрался между последних деревьев и наклонил в сторону высохший куст орешника.

Пред ним, насколько хватало глаз, раскинулись величественные тирольские горы. Заснеженные вершины были окутаны облаками. Над лесами, растущими по склонам вплоть до снеговой линии, поднимался туман, словно они дышали.

Суровый и безыскусный, но в то же время упоительный пейзаж.

Твоя родина.

Вдали в поисках добычи кружили соколы. Ни деревень, ни крестьянских подворий видно не было. Но ощущалось нечто возвышенное в этом мгновении: на краткий миг Иоганн почувствовал себя повелителем раскинувшихся перед ним земель.

Это, конечно же, не могло быть правдой – никому не подчинить эти земли. Ни кайзеру, ни баварским захватчикам. Даже тирольцы ничего не могли противопоставить этой природной мощи.

Иоганн поднял ворот плаща и стал спускаться в долину.

* * *

После затяжных дождей склоны стали скользкими, что замедляло спуск. Иоганн то и дело оглядывался в поисках убежища, но в этих местах, казалось, не обитало ни единой живой души. Даже пастбища не попадались.

Спустившись, Лист решил перевести дух и опустился на большой замшелый камень, над которым росла искривленная сосна. Ощущение эйфории, которое овладело им прежде, исчезло без следа. Дождь усилился, вода стала просачиваться сквозь швы плаща и теперь стекала по спине.

Иоганн вновь попытался сориентироваться. По его расчетам, если держаться юго-востока, то рано или поздно он выйдет к Швацу. А оттуда по старым трактам на запад, подальше от войны и разоренных деревень, которые оставляли после себя баварские отряды.

Рана в боку напомнила о себе тянущей болью. Иоганн приподнял повязку: воспаление усилилось. Он знал, что ему предстояло сделать, и при мысли об этом содрогнулся. Снова туго затянув повязку, Лист обвел хмурым взглядом необитаемую долину.