Моральные основы отсталого общества - [26]
5. В обществе, состоящем из аморальных фамилистов, чиновники не солидаризируются с целями представляемой ими организации и поэтому не усердствуют больше, чем нужно для того, чтобы сохранить место или (если в принципе существует такая возможность) получить повышение. Подобным же образом, у специалистов и вообще образованных людей нет ощущения долга и призвания. Фактически официальная должность и приобретенная специальность рассматриваются их обладателями как оружие, которое следует применять в личных интересах.
Бюрократы южной Италии славятся своим равнодушием. «Ревностного чиновника встретить труднее, чем белую муху», – замечает мужчина, до пенсии 49 лет прослуживший на государственных должностях.
«От президента республики и до последнего итальянца, – говорит землевладелец, – ни у кого нет и намека на чувство долга, особенно долга заниматься производительным трудом».
Школьным учителям в Монтеграно абсолютно не знакомо чувство призвания. Они сплошь и рядом опаздывают на занятия, а то и вовсе на них не приходят. Учитель в лучшем случае честно отрабатывает четыре часа в день и больше никак не участвует в жизни учеников. Инженер, приехавший с севера Италии, был до глубины души поражен увиденным в Монтеграно. «На севере во время летних каникул, – говорил он, – учитель проводит для желающих дополнительные занятия. Берет детей на дальние прогулки и рассказывает им о природе. Или они вместе устраивают пикник и поют песни. Учитель остается со школьником и в стенах школы, и вне их». В Монтеграно инженер увидел, что учителя все лето околачиваются без дела на главной площади, а встречая учеников, с ними не заговаривают.
«Прилежание и образование, – говорит молодой учитель, родившийся в семье ремесленника, – помогли некоторым добиться успеха, потому что дали им преимущество над необразованными. Имея знания, проще использовать чужое невежество. Образованные и обманывать могут хитрее».
С другими специалистами ситуация более или менее та же. Аптекарь, левый социалист, ставший благодаря государственной монополии одним из богатейших людей в коммуне, не считает себя обязанным заказывать антибиотики и другие новые лекарства, которые прописывает больным врач, или отпускать самым нуждающимся лекарства в долг. И даже врач, человек во многих отношениях выдающийся, не чувствует необходимости обзавестись базовым комплектом инструментов и приспособлений, необходимых в современной медицинской практике.
6. В обществе, состоящем из аморальных фамилистов, закон соблюдается только под угрозой наказания. Поэтому частные лица заключают соглашения, для обеспечения исполнения которых может понадобиться обращение в суд, только если полагают, что закон будет соблюден, а стоимость гарантий его соблюдения не окажется настолько высокой, чтобы обессмыслить все предприятие.
Это, совершенно очевидно, еще одно препятствие для создания объединений, а также для экономического и любого другого развития.
Само собой разумеющимся считается, что от налогов уклоняются все, у кого есть такая возможность. Законы о минимальном размере оплаты труда, как и те, что обязывают работодателя делать взносы в фонд социального страхования за домашнюю прислугу, нарушаются повсеместно.
Практически любой работодатель, если он уверен в своей безнаказанности, недоплачивает работникам. Если работодатель из местных, работник может обратиться за справедливостью к начальнику карабинеров, чье неформальное влияние в коммуне очень велико. Если же нет, работник обычно остается обманутым. Так, подрядчики из Матеры, которые строили новое здание мэрии в Монтеграно, платили рабочим меньше установленного законом минимума, а некоторым вообще не заплатили за последний месяц работы. Поскольку работодатели были неместными, начальник карабинеров ничего с ними поделать не смог. В принципе, рабочие имеют возможность пожаловаться в комиссию по труду в Потенце. На деле же им приходится смириться с обманом.
Часто бывает, что рабочий не идет к начальнику карабинеров, потому что боится себе навредить: он не может позволить себе портить отношения с работодателем и лучше не получит всех причитающихся ему денег, чем останется совсем без работы. Поэтому сложилась практика, что работодатель платит как и когда ему удобно. Не редкость, что крестьянин с шапкой в руке месяц за месяцем является к господину и вежливо просит наконец заплатить заработанные им доллар или два.
Взаимным недоверием между землевладельцами и арендаторами отчасти обусловлено то, что значительная часть земли в Монтеграно поделена на крошечные участки, которые обрабатываются их владельцами. Вместо того чтобы арендовать большие угодья – это выгоднее, но связано с необходимостью договариваться с их владельцем, – крестьянин предпочитает в одиночку заниматься своим нерентабельным хозяйством. Мы спросили у двадцати одного крестьянина, что́ бы они выбрали: иметь собственные восемь акров или стать из дольщиком на чужих сорока. Только один ответил, что предпочел бы возделывать чужую землю: «Пусть надо мной будет начальник и работать придется больше, но зато я заработаю, сколько по-другому не заработаешь». Остальные решили, что тяжкая необходимость общения с землевладельцем сводит на нет всю выгоду работы в большом хозяйстве. Объяснения, которые они дали своему выбору, показывают, насколько страх, подозрительность и ненависть осложняют любое сотрудничество
