Монумент - [31]
— Их не бывает… Их не бывает…
— Действуй, Ню’ктерин, — сказал Благой Магистр. Лективин приблизился к Гераку. Стражники заставили пленника встать на колени. Лективин положил ему на голову тонкую руку с длинными белыми пальцами и заговорил.
— Гэвас, коверис, эктин, — произнес он. Голос твари был глуховатым и хриплым. — Эльтрев, суван моварин, колеран эдрис уверте… — Слова звучали непривычно для слуха. Баллас понимал, что это язык лективинов, и все же казалось, что говорящий и сам с трудом продирается сквозь него. Будто бы речь кажется ему сложной. — Кюрав малевик совари, калак кристив оварите…
Стражники отошли от пленника. В следующий миг его тело резко выгнулось назад. Он пронзительно вскрикнул. Глаза округлились и закатились под веки. Герак забился в жестоких судорогах.
— Малверне, куавит эспине, — продолжал лективин. — Мантари саливи сомналис…
Заклинание продолжалось. Но вот лективин замолчал и коротко кивнул стражнику. Тот схватил Герака за волосы и резко откинул его голову назад. Лективин извлек из складок хламиды изогнутый кинжал из какого-то белого материала, напоминающего кость. Его поверхность покрывали угловатые письмена. Лективин обошел Герака и приставил лезвие к его горлу. Чуть нажал. Не встречая ни малейшего сопротивления, кинжал врезался в шею. Баллас ощутил легкую дурноту. Он отрешенно подумал, что клинок, должно быть, невероятно остр. Лективин не двигал кинжал взад-вперед, а просто вдавливал его. Лезвие проходило через плоть, будто ее не существовало вовсе. Словно на ее месте был кусок шелка — или, может быть, паутина. Режущая кромка рассекла кожу, мышцы и позвонки; кинжал вышел из шеи сзади, перемазанный красным. Тело Герака повалилось на мостовую. Сердце еще билось, кровь толчками выплескивалась из обрубка шеи.
Лективин взял отрезанную голову за волосы и передал стражам. Те приложили ее к нижней ветке. Один приставил ко лбу Герака длинный тонкий гвоздь, второй принялся загонять его в череп, ловко действуя молотком. Отрубленная голова безмолвно кричала. Рот ее распахнулся, но уже не было легких, чтобы вдохнуть и выдохнуть воздух. Однако мучительное выражение, застывшее на лице, и широко раскрытые глаза были красноречивее всяких звуков.
Стражник забил гвоздь так, что виднелась лишь шляпка, похожая на хвост неведомого червя. Но голова еще жила. Мускулы на лице Герака подрагивали. Неслышный крик продолжался.
Лективин приблизился к дереву.
— Элкиросмарра скеван, — сказал он. — Кальваррис кунарен макерос…
Из обрубка шеи заструился голубоватый свет. Мало-помалу он словно твердел, обретая форму, пока не превратился в прозрачное очертание тела Герака. Тот перестал кричать. Ужас и отчаяние исказили его черты. Словно он предвидел несравненно более жуткую боль — и знал, что ее нельзя избежать.
Лективин поднял свое оружие. Бледный свет — того же оттенка, что и призрачная фигура Герака, — сочился из лезвия. Не торопясь лективин погрузил кинжал в невесомое тело жертвы и поводил вверх и вниз. Герак закричал. Ни звука не вырвалось из его рта, но этого и не требовалось. Выражение смертной муки исказило серовато-бледное лицо. Челюсть отвисла еще больше, глаза готовы были выскочить из орбит. Ноздри раздулись, из носа потекла кровь.
Точно хирург, лективин копался своим кинжалом в прозрачном теле. Тварь оскалилась, будто бы улыбаясь. Прикрыла глаза, словно от наслаждения. Губы ее подрагивали: казалось, лективин пробует воздух на вкус.
Баллас не знал, сколько времени это продолжалось. Наконец лективин опустил кинжал. Призрачное тело потеряло очертания, голубой свет втянулся в шею Герака. Голова вздрогнула, точно пытаясь соскочить с ветки, и затихла. Мышцы на лице расслабились, глаза помутнели. Герак был мертв.
— Что ты с ним сделал? — выдохнул Баллас. Лективин не ответил.
— Что ты с ним сделал?! — Он знал Герака всего лишь несколько часов, но тот был товарищем по несчастью, и Баллас ощутил неожиданную жалость к нему. Жалость — и родство душ. Он знал, что это эгоистичное чувство. Говорят, что каждый человек умирает в одиночестве, а Баллас — уж коль скоро ему предстояла смерть — не желал встречать ее один…
— Он пытал душу грешника, — сказал Благой Магистр. Баллас резко обернулся к нему.
— Это умение, присущее некоторым лективинам, — невозмутимо объяснил Магистр. — Они могут подвергать душу невероятным мучениям. Эта боль так сильна, что физическое тело не способно должным образом выразить страданий. Мы не можем кричать так громко и так сильно корчиться, потому что наши мышцы для этого не приспособлены. Подобную муку нельзя описать словами, нельзя представить. Можно только почувствовать на себе. Запредельная боль. — Он смерил Балласа спокойным взглядом и чуть улыбнулся. — Я не преувеличиваю. Впрочем, ты сейчас поймешь…
Отвернувшись от Балласа, Магистр кивнул лективину. Стражник ткнул Балласа кулаком в живот. Тот согнулся и повалился на колени. Лективин приблизился. Бледная рука легла на голову Балласа. Он дернулся, пытаясь вырваться, но страж обхватил рукой его шею, а двое других еще сильнее заломили руки за спину.
— Гэвас, коверис, эктин, — начал лективин. — Эльтрев, суван моварин, колеран эдрисуверте…
Закари Ин ничего не знает о Китае. В школе преподают только западную историю и мифологию, а мама-китаянка не любит говорить о своем прошлом. Самое время пройти экспресс-курс, потому что маму Зака похитили демоны, которые пытаются открыть портал в подземный мир, а дух Первого императора Китая вселился в его очки дополненной реальности и комментирует все происходящее. Теперь у Зака есть всего четырнадцать дней до наступления Месяца Призраков, чтобы на пару с одним из самых печально известных тиранов в истории добраться до Поднебесной, украсть могущественные артефакты, сразиться за мир смертных и спасти маму.
Отправляясь хоронить надежды на самую бесперспективную окраину империи, Гайрон четвертый сын из дома Рэм даже не подозревает какую долю ему, на самом деле, уготовила безжалостная судьба. А пока он решает проблемы, бесполезной на первый взгляд провинции, империя начинает трещать по швам. Иллюстрации в произведении подобраны автором.
Пески и ветра, ифриты и джины, сокровища самого султана, и даже таинственный орден ашинов — полный тайн и загадок восток отнюдь не желает выпускать Ильдиара де Нота из своих жарких объятий. Чтобы вернуться домой, ему придется внимать голосам Пустыни и научиться играть по ее правилам. В то же время по следам отправленного в изгнание магистра отправляется его бывший оруженосец, а ныне — друг и соратник, сэр Джеймс Доусон, которому в его предприятии помогает старозаветный паладин Прокард Норлингтон. Но, на свою беду, рыцари делают остановку старом придорожном трактире, двери которого ведут вовсе не туда, куда бы хотелось его постояльцам. Теперь их путь лежит через Терновые Холмы — серый и безрадостный край, где живые люди лежат в присыпанных землей могилах, в небесах кружат желто-красные листья, а меж кустов колючего терна и цветущего чертополоха бродят опасные и вечно голодные твари…
Под полным контролем Джури и в абсолютном хаосе, Лила погружается в пучины ада, чтобы освободить Малачи от существ, которые десятилетиями жаждали мести. Но у Судьи своеобразный взгляд на ведение дел, и Лиле приходится работать на пару с Анной — новым капитаном, у которой очень личная миссия. Вместе они проникают в самое ужасное царство, с которым она когда-то встречалась в Царстве Теней — суровая местность, управляемая Мазикиными.Ставки как никогда высоки, и Лиле приходится принять помощь — и любовь — от людей, которых она едва ли знает или доверяет.
Сборник материалов по миру Вольного Флота. Страны, народы, расы, мелкие рассказы, не касающиеся основного повествования.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пролилась кровь эльфов и настал Час Презрения. Время, когда предателем может оказаться любой и когда никому нельзя верить. Войны, заговоры, мятежи, интриги. Все против всех и каждый за себя. Но по-прежнему таинственно сплетены судьбы ведьмака Геральта, чародейки Йеннифэр и Дочери Старшей Крови, княжны Цириллы…
Цири, дитя Предназначения, заплутала между мирами. Погоня следует за ней по пятам, и снова, снова — не то место, не то время. Кто в силах спасти ее? Кто способен помочь? Лишь Геральт, ведьмак, мастер меча и магии. Тот, кому не страшны ни кровопролитные сражения, ни полночные засады, ни вражьи чары, ни жестокая сила оружия. Тот, который — один против всех. Тот, которого ведет, направляя, таинственная воля судьбы…
«Кровь эльфов» — конечно же, роман о ведьмаке Геральте. Равно как и роман о княжне из Цинтры, воспитанной ведьмаками и ставшей ведьмачкой. Это книга о Каэр Морхене — цитадели ведьмаков. Их доме. Это произведение о жизни и смерти, любви и разлуке. О верности долгу и о Предназначении… О великой войне и ее последствиях. О мире, в котором все меньше места остается для магии и все больше — для материализма… И связующим звеном не только всего романа, но цикла в целом была и есть Цири — Дитя Старшей Крови…Маленькая принцесса Цири из Цинтры — девочка, чья судьба неразрывно связана с простым ведьмаком — представителем исчезающей профессии, является, как гласят пророчества, носительницей «старшей» — эльфийской — крови.
Мастер меча, ведьмак Геральт, могущественная чародейка Йеннифэр и Дитя Предназначения Цири продолжают свой путь — сквозь кровопролитные сражения и колдовские поединки, предательские засады и вражеские чары. Весь мир против них, но их ведет и направляет таинственная судьба. Дитя Предназначения любой ценой должна войти в Башню Ласточки.