Монумент 14 - [17]

Я чувствовал себя ужасно.

Я расцарапал его лицо. Это было так по-братски. Вдоль челюсти наливался огромный кровоподтек. Сколько в этом семейной нежности. Его глаза покраснели от слез. Из-за меня.

Покопавшись в куче разбросанных лекарств, я нашел препарат. А еще прихватил пакет ватных шариков.

— Я был не в себе, — начал я, обрабатывая первую из его многочисленных царапин. — Что-то в воздухе заставило меня слететь с катушек. Ты знаешь, я бы никогда на тебя не набросился.

Алекс покивал, уставившись в пол.

— Пожалуйста, — умолял я, — скажи, что ты меня прощаешь. Я чувствую себя ужасно. Хуже просто некуда.

В потухших глазах моего брата появились слезы.

— Просто… — начал он, но его голос сорвался. — Просто раньше я этого не боялся.

Зато теперь начал.

Благодаря мне.

После того как я закончил обрабатывать его раны, мы пошли назад к остальным. Я точно знал, что он меня простил, но видел, что ему все еще было неловко в моем присутствии. Опасался повторения, я полагаю.

Когда мы подходили к «Хижине», я услышал обрывок фразы, сказанной Максом:

— Я тоже ходил в «Эмеральдс».

Между тем, с чем пришлось столкнуться старшеклассникам, и тем, о чем думали малыши, наблюдалась очевидная нестыковка. Например, в то время, как я латал брата, которого собственными руками чуть не разорвал на куски во время маниакального состояния, вызванного химическими веществами, Макс, Батист, Улисс и Хлоя обсуждали «Эмеральдс» — стриптиз-клуб, расположенный на съезде с дороги, на окраине города.

— Он врет, он никогда не был в «Эмеральдс». Туда не пускают детей, — стала спорить Хлоя.

— Пускают, если твой дядя работает вышибалой, — возразил Макс.

— А чем там вообще занимаются? — поинтересовался Батист. — Наша церковь всегда старается призвать этих грешников к покаянию. Правда, я не знаю, какие именно грехи они там совершают.

— Скорее всего ругаются, — предположила Хлоя.

— Этого там хоть отбавляй! — сказал Макс.

— Это грешно, — подтвердил Батист.

— А коктейли пьют? — спросила Хлоя.

— Однозначно, — сказал Макс. — Их там полно, есть «Арбузный», «Персиковая страсть» и «Горячее яблоко», их подают в таких симпатичных стаканчиках. На вкус ужасно. Очень сладко и омерзительно. Я как-то выпил сразу три, а потом все выблевал обратно, прямо на барную стойку. Мама тогда пригрозила, если дядя еще хоть раз возьмет меня туда, она сообщит копам.

— Пьянство — это грех, — сказал Батист.

— Ого, — прошептала Хлоя.

— Да я и так больше туда не собираюсь, — продолжал Макс. — Скукота. Просто куча мамочек танцует вокруг в одних стрингах. Много шума из ничего.

Я едва сдерживал смех.

— Что? — спросила Хлоя. — Что смешного?

— А… Алекс рассказал мне шутку, — ответил я.

— Расскажи нам, — скомандовала она. — Мы любим шутки.

— Я уже и забыл. — Алекс растерянно пожал плечами.

— Да ладно тебе, — упрашивали они.

— Ладно, ладно, — сказал я. — Как заставить простыню танцевать?

— Как? — сказал Макс.

— Надо завернуть в нее утенка!

Ничего. Даже вздохов не было слышно.

— Это худшая шутка из всех, что я когда-либо слышала, — резюмировала Хлоя.

— Я вообще ничего не понял, — добавил Макс.

Мы с Алексом оставили второклашек обсуждать проблемы взрослых развлечений и пошли к тому месту, где собрались старшие.

Нико, Брейден и Джейк теперь размышляли над тем, что еще стоит предпринять, чтобы наверняка перекрыть все пути для воздуха снаружи.

— Те, кто придумал такой яд, просто чудовища, — сказала Астрид. — Этих ребят из НОРАД следует перестрелять.

— Ты говоришь о моем отце, между прочим, — возразил Брейден.

— Зачем вообще производить такие ужасные вещи? — спросила у нас Астрид. — Я хочу сказать, химикаты, которые превращают людей в дикарей? Или вызывают волдыри по всему телу и смерть? Это преступно.

— Они сделали это для нашей защиты.

— Защиты от чего? От кого? — спросила Астрид.

— От наших врагов! — ответил Брейден.

— Это бесчеловечно, — не удержался я. — Даже изготовление этих химических соединений нарушает Женевскую конвенцию. Это незаконно.

— Все законно, если этим занимается правительство. — Брейден упирался, как идиот.

— Даже удивительно, насколько это неправда, — сказал я.

— Скажи, Брейден, — спросила Астрид. — А чем именно твой отец занимается в НОРАД?

Меня тоже интересовал этот вопрос. В моих фантазиях отец Брейдена был кем-то вроде вахтера.

— Это секретная информация, Астридиотка, — ответил Брейден.

В тот момент мы услышали какой-то скрежет.

— Есть кто? — раздалось издалека.

Мы подпрыгнули на месте.

У ворот кто-то был!

Кто-то раскачивал ворота, затянутые одеялами и полиэтиленом.

— Они пришли! — закричала малышня. — Они помогут нам!

— Есть кто дома? — раздавался голос снаружи. — Привет!

Мы рванули к воротам. Все дружно зашумели:

— Привет! Здравствуйте! Мы тут! Кто вы? Привет! Привет!

— Откройте ворота, — прокричал голос. — Я слышу, что вы там.

— Да, мы тут! Мы заперты внутри. Мы хотим попасть наружу! Мы хотим домой! — закричали малыши, устроив настоящий бедлам.

Хлоя повернулась к Нико и потребовала:

— Сними все. Это пришли за нами.

— Не смей ничего трогать, — зарычал Нико. Никогда не думал, что он может так рассвирепеть.

— Ну? Открывайте же! Я голоден! — раздался голос снаружи.