Монтескье - [10]
Огромный ущерб нанес людям и католический фанатизм. Он привел к изгнанию из ряда католических стран наиболее предприимчивых и трудоспособных граждан. Монтескье намекает, что сила ряда лютеранских стран заключалась в том, что они давали приют изгнанникам, спасающимся от инквизиции. Именно в этом смысле он говорит о духе независимости и свободы в этих странах.
В двадцать пятой книге «О духе законов» Монтескье гневно протестует против сожжения инквизиторами в Лиссабоне восемнадцатилетней девушки за неверие в Христа. Вы живете в такой век, обращается Монтескье к инквизиторам, когда свет просвещения и передовой философии озарил умы людей. Придерживаясь старых отвратительных предрассудков, вы доказываете свое варварство, свою невосприимчивость к просвещению и к морали. Когда инквизиция стремится навязать людям христианскую веру при помощи казней, она свидетельствует лишь о своем бессилии. Деятельность инквизиции, мужественно указывал Монтескье, покрывает позором Европу.
Просветитель решительно выступил против вмешательства церкви в вопросы семьи и брака. С одной стороны, христианство освящает брак, с другой — провозглашает безбрачие высшей добродетелью и поднимает на щит мнимых праведников в лице католических священников и монахов. В результате растет число несчастных браков, освященных церковью, уменьшается деторождение, образуется целая каста людей, строящих карьеру на безбрачии.
«Я нахожу, что их ученые, — пишет Монтескье от лица мусульманина, высказывающегося о христианах, — впадают в явное противоречие, говоря, что брак свят, а противополагаемое ему безбрачие еще святее, не говоря уже о том, что в деле предписаний и догматов хорошее всегда бывает наилучшим.
Удивительно число этих людей, делающих себе из безбрачия профессию…
Этот промысел безбрачия уничтожил больше людей, чем мировые язвы и самые кровавые войны» (13, стр. 249–250).
Монтескье утверждает, что протестантизм, отрицающий безбрачие духовенства, имеет бесконечные преимущества перед католицизмом. Монтескье не выступает подобно Вольтеру с лозунгом «Раздавите гадину!» по отношению к господствовавшей во Франции католической церкви, однако не менее основательно аргументирует историческую неизбежность краха Ватикана. Как истинный просветитель он критикует все виды религиозных суеверий; Монтескье отнюдь не в восторге и от протестантской религии. Он признает, что протестанты успешно ведут торговлю, развивают ремесло, но их догматика находится в не меньшем противоречии с интересами науки и просвещения, чем католическая.
Оставляя религию «для души», «для нравственности», Монтескье противопоставляет ей науку, видя в последней мощное средство для правильного познания мира. Подобно Гоббсу Монтескье провозглашает предметом истинной науки материю, движущуюся по законам механики. Иногда он рассматривает движение как изменение, но с оговоркой, что изменение всегда происходит постепенно, без скачков, в пределах раз и навсегда данного качества. «Мир… отнюдь не неизменен, — пишет Монтескье. — Даже небеса: астрономы собственными глазами убеждаются в происходящих в них изменениях, являющихся вполне естественными результатами всеобщего движения материи.
Земля, как и прочие планеты, подчинена законам движения…
Природа действует всегда медленно и, если можно так выразиться, бережно: ее действия никогда не бывают насильственны. Даже в своих продуктах она требует умеренности; поступает всегда по правилам и соразмерно; если ее понуждают, она скоро истощается и всю оставшуюся силу употребляет на то, чтобы сохранить себя, совершенно теряя при этом свою продуктивную способность и творческую мощь» (13, стр. 239, 243).
Монтескье решительно возражает против отнесения теологии к наукам. Ученый хорошо разбирается в предмете, о котором рассуждает. Теолог же, рассуждающий о боге, ничего о нем не знает и занимается не чем иным, как приписыванием божеству своих собственных человеческих черт.
«Самые рассудительные из философов, размышлявших о природе бога, — пишет Монтескье, — говорили, что он — существо всесовершенное, но чрезвычайно злоупотребляли этим понятием. Они перечислили все различные совершенства, которые человек способен иметь и представлять себе, и наделили ими понятие о божестве, не думая о том, что часто эти свойства друг друга исключают и не могут быть присущими одному и тому же субъекту, не уничтожая взаимно друг друга» (13, стр. 154–155).
Отсюда следует прямой вывод, что наука не может и не должна заниматься ничем «сверхъестественным».
Но если наука — всегда наука о реальной действительности, то что же остается от схоластики, претендующей на научное познание бога? По-видимому, ничего. К этому заключению пришли такие просветители-атеисты, как Гольбах и Гельвеций. Монтескье более осторожен. Он полагает, что бессилие теологии как науки не исключает веры в бога. В книге «О духе законов» Монтескье, следуя традиционной схоластической философии, говорит, что бог постоянно напоминает людям о себе в заветах религии. Однако, к чести автора, он не считает нужным аргументировать эту мысль и фактически сам опровергает ее, устанавливая зависимость религиозных догм от географической среды и политического строя. В конечном счете Монтескье к вере относится скептически. Даже такие крупнейшие просветители, как Руссо и Вольтер, сочетали критику религии и схоластики с реакционными проектами создания новых, рафинированных форм религии — религии разума (Вольтер) и религии чувства (Руссо). В этом отношении Монтескье даже имел известное преимущество: он гораздо меньше, чем Вольтер и Руссо, уделял внимания проблеме «истинной религии». Монтескье прежде всего стремился доказать ложный характер двух главных религий его эпохи: христианства (с католицизмом во главе) и мусульманства, причем в критике религии Монтескье главный упор делал не на борьбе с попами, а на критике теологии, как таковой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В книге впервые в советской историко-философской литературе дается систематический анализ философских взглядов С. Кьеркегора — предшественника экзистенциализма, философского учения, Широко распространенного в современном буржуазном обществе.Автор показывает специфику субъективного идеализма Кьеркегора. В книге критически рассматриваются основные категории экзистенциализма в том виде, как они выступают у Кьеркегора; прослеживается влияние идей Кьеркегора на современную буржуазную философию.
Книга посвящена одному из крупнейших мыслителей второй половины XVIII — начала XIX века. Особое внимание в ней уделяется творческой биографии мыслителя. Философское и естественнонаучное мировоззрение Гёте представлено на фоне духовного развития Европы Нового времени.Для широкого круга читателей.
Книга посвящена жизни и творчеству великого арабского мыслителя XIV - начала XV в. Ибн-Хальдуна, предпринявшего попытку объяснить развитие общества материальными условиями жизни людей. В ней рассматриваются и общефилософские, экономические и социально-политические взгляды философа. Особое внимание уделено его концепции государства. Книга предназначается всем интересующимся историей философии и социально-политической мысли.
Н. Милеску Спафарий (1635–1708) — дипломат, мыслитель, ученый, крупнейший представитель молдавской и русской культуры второй половины XVII — начала XVIII в. Его трудами было положено начало развитию в Молдавии философии как самостоятельной науки.В книге рассматривается жизненный и творческий путь мыслителя, его философские взгляды, а также его дипломатическая деятельность.