Монструозность Христа - [150]

Гитлер и иже с ним хотели дискриминировать, провести четкую линию, отделяющую homo sacer от остальных, тогда как нам следует оставаться в точке неопределенности, в лимбо. Для Гитлера круг homines sacres, которых можно безнаказанно убить, постепенно расширяется: сначала евреи были homines sacres, затем другие «низшие» расы, а в конце концов – сами немцы, предавшие Гитлера… Разве в кругах антисемитизма, достигающего апогея в сионистском антисемитизме не стоит та же самая ситуация? Сталин разделался с той же самой проблемой разрастающегося круга предателей с помощью политических процессов, чья роль заключалась в придумываний истории измены, позволивших режиму провести разделяющую линию и решить, кто был предателем и отбросом. Странно, что Агамбен никогда не анализирует сталинистские ГУЛАГи, действующие по той же логике, что и нацистские концентрационные лагеря: хотя в ГУЛАГах также были «мусульмане», их узники не сводились к голой жизни, но оставались субъектами идеологической индоктринации и ритуала. Исключение составляют некоторые лагеря в Северной Корее наших дней. Сонное состояние лимбо перед решением – полная противоположность павлинского сообщества верующих; если мы возвысим детей в неразрешенном состоянии лимбо до статуса освободительных фигур, разве это не повлечет за собой включение в этот ряд и нерожденного плода? Разве плод в утробе – не голая неразрешенная жизнь в самой чистой форме? Неудивительно, что для американских противников абортов десятки миллионов прерванных беременностей составляют преступление худшее, чем холокост, помечая всю нашу цивилизацию несмываемой стигмой греха. Неудивительно, что имплицитное понятие «положительного» сообщества, по Агамбену, зловещим образом схоже с мечтой о «хорошем» концлагере.

Именно поэтому в том, что касается противопоставления между католицизмом и протестантизмом, я, по сути, встаю на сторону протестантизма. Вспомните различие между стандартным либеральным понятием «частного» и кантовским парадоксальным понятием «частного» использования разума как религии: для либералов религия и государство должны быть разделены, религия должна быть вопросом частных убеждений и не должна обладать полномочиями вмешательства в общественные дела, тогда как для Канта религия является «частной» именно тогда, когда она организована как иерархический государственный институт, имеющий юрисдикцию в общественных делах (контроль образования и т. д.). Для Канта религия приближается к общественному использованию разума, когда она практикуется как «частное» убеждение вне государственных институтов: в этом случае для верующего остается открытым пространство, чтобы действовать как «единичное всеобщее», чтобы обратиться к сфере всеобщего непосредственно как конкретный субъект, обходя рамки определенных институций. Именно поэтому Кант был протестантом: католицизм с его связями между религиозной и секулярной властью является христианством в модусе честного использования разума, тогда как протестантизм, с его удалением коллектива верующих из институционного «общественного» пространства является христианством в модусе всеобщего использования разума – каждый частный субъект имеет право на непосредственный контакт с божественным в обход Церкви как институции.

Различие здесь лежит между абстрактной и конкретной всеобщностью. Стандартное прочтение Гегеля утверждает, что католицизм представляет собой конкретную всеобщность (Церковь заключена в свой частный социальный контекст), тогда как протестантизм представляет собой абстрактную всеобщность (верующий индивид достигает всеобщности непосредственным образом, абстрагируясь от «конкретной» структуры частного социального порядка). На деле же все с точностью до наоборот. Католическая всеобщность (вписанная в сам термин «католический» – всеобъемлющий) абстрактна именно благодаря характеру Церкви как собрания верующих, объединяющего их в иерархическом организме. Конкретная всеобщность протестантизма же проистекает не только из просто акта прямого замыкания между единичным и всеобщим как такового, но из-за сущности этого замыкания: в нем всеобщность является как таковая в своем противопоставлении частному органическому порядку, в своем негативном отношении к нему. Она врезается в каждое частное сообщество, разделяя его изнутри на тех, кто следует за всеобщей истиной, и тех, кто за ней не следует. Абстрактная всеобщность – немая среда любого частного содержания. Конкретная всеобщность же подрывает идентичность частного изнутри, она – линия разделения, являющаяся сама по себе всеобщей, проходящей по всей сфере частного и разделяя его от самого себя. Абстрактная всеобщность объединяет, конкретная всеобщность разделяет. Абстрактная всеобщность – мирная основа частностей, тогда как конкретная всеобщность – локус борьбы; она приносит с собой не любовь, но меч…

Когда св. Павел утверждает, что с христианской точки зрения «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского» (Гал. 3:18), он таким образом утверждает, что этнические корни, национальная идентичность и т. д. не являются