Монструм - [124]

– Это показало обследование, – твердо закончила она, показывая мне графики. Я мало что в них понимал, но все равно внимательно рассмотрел каждый символ. – Я проверила три раза. И это не ошибка.

– Да быть этого не может! – выдохнул я, повернувшись к ней.

– А по-твоему, гораздо вероятнее, что в тебе разом четыре осколка души? – фыркнула протекторша. – Не смеши меня и факты, Макс. Тут все налицо.

– Но тогда… где же он? Ведь никакие воспоминания у меня больше не пропадали…

Ламия пожала плечами.

– Как можно помнить о забытом? То, что сейчас у тебя в душе три осколка, – неоспоримо. – Она со вздохом откинулась в кресле. – Выходит, когда падшие изымали часть твоей души, на тот момент у тебя уже было всего два осколка. Что, если ты давно жил без третьего?

– Но так не бывает! – Я с силой положил график на стол. – Как я мог жить с двумя осколками души, не обращаясь в сплита? Приземленные теряют голову, а мне удавалось жить годами всего с двумя и сопротивляться Тьме?

Ламия долго смотрела на меня, а затем выдала с невеселой усмешкой:

– У меня на глазах рушатся все законы Эквилибриса, я уже не понимаю, что истинно, а что нет. Но мы в этом разберемся. Мы в Манипуляционной приложим все усилия, чтобы найти ответы, уж это я могу тебе пообещать.

Я неопределенно качнул головой.

– Но где мне искать то, что пропало так давно?

– Пока не знаю. Но Антареса же ты нашел, хотя минули миллионы лет. Рано или поздно все найдется. – Ламия улыбнулась одним уголком рта. – Так ты подумал над моим предложением? Решил, что будешь делать? Нам ведь нужно разгадать эту заковыристую загадку. И небольшой шанс все еще есть.

Мысли беспорядочно заметались, превращаясь в неясный водоворот.

– Если осколок, который выжгла Лэстрада, слишком слаб и он будет помещен на место разума Верховного, то мне станет очень плохо от такого эфирного истощения, учитывая, что второй осколок Антареса также истощен.

– Да, но если заменить неразумный осколок Антареса, – медленно протянула Ламия, явно удовлетворенная более опасным вариантом, – то разум Антареса будет обеспечивать тебя, и ты даже не заметишь, как твоя поврежденная часть души вновь наполнится эфиром.

Я молчал, мрачно все обдумывая. Протекторша подалась вперед, беря сферу в руки и поправляя очки.

– Да и, в конце концов, что плохого, если разум Антареса еще некоторое время поживет в тебе? – с хитрым блеском в глазах спросила она. – От него больше пользы, когда он способен подавать знаки, чем когда заточен в сфере.

– Ты ведь понимаешь, что говоришь о симбиозе с одним из самых опасных существ во Вселенной как о заведении собаки?

Девушка просияла.

– Зато сколько дорог это нам откроет!

У меня больше не было желания сопротивляться, потому я обреченно сгорбился.

– Ладно. Делай что нужно.

Это произошло три дня назад.

Я привел Фри на балкон. Мне надо было с кем-то поделиться, и моя наставница казалась лучшей кандидатурой. Только ей я без страха мог доверить те страшные тайны, которые узнал.

После операции меня еще немного трясло, но все оказалось не так болезненно, как представлялось. Ламия сделала ее быстро и в одиночку. Правда, перед самым началом она заявила, что проводит подобное в первый раз и вообще все это лишь теория, но, прежде чем я начал яро протестовать, она меня вырубила.

Теперь все было относительно хорошо.

– Ламия сказала, что я так быстро стал сплитом из-за серьезного нарушения в душе. Аномалии. – Немного подумав, я добавил: – В целом как и вся моя жизнь. До сих пор поверить не могу, что занимался поисками Антареса. О чем я только, черт побери, думал? Копался в «прошлом Скорпиона»… Хотя я не удивлен, что нашел осколок Антареса среди мертвых Скорпионов. В конце концов, с нашей, земной точки зрения, Антарес находится именно в этом созвездии.

– Мне жаль, что тебе больше не вернуть воспоминаний, – с грустью сказала Фри. Она смотрела на Землю, и взгляд ее был подернут пеленой.

– Все в порядке. На твоем примере я кое-что усвоил. Прожить без прошлого можно, но без веры в будущее – никак нет. Ты и сама это знаешь.

– А что же до того Мастера, о котором говорила Лэстрада? Так и не понял, откуда он знал про тебя и осколки Антареса?

– Вообще без понятия. – Я пожал плечами. – Знаю лишь, что он имеет влияние на падших. И что он словно бы заранее многое обо мне знал. Я попросил Дана помочь мне выяснить, кто он. Мы займемся этим, как только все утрясется.

Фри переоделась в обычную одежду – растянутый бирюзово-сиреневый свитер в полоску и мешковатые штаны. Я и сам стоял в простой серой толстовке и джинсах. Сил таскать на себе форму больше не было. Фри долго не решалась задать вопрос, но потом резко спросила:

– Ты много вспомнил? После возвращения осколка.

Я кивнул.

– Не очень, но этого достаточно. – Я скрипнул зубами. – Она уничтожила многое из детства, большинство людей из моей человеческой жизни и наверняка еще кучу всего. Но единственно важное для нашего дела сохранилось. Пускай и обрывками.

– И что же это? – спросила Фри.

Воспоминания медленно накатывали, точно волны во время прилива. И то, что находилось в них, не могло ни ободрить, ни успокоить. Лишь новые вопросы и тупики.