Монологи вагины - [8]

Мне было десять с половиной. Грязно-коричневое пятно на трусах.

Она показала мне, как вставлять тампон. Он вошел только наполовину.

Я считала свои месячные необъяснимым явлением.

Мама велела мне пользоваться прокладками. Сказала: никаких тампонов. Нельзя ничего вставлять в твою сладкую дырочку.

Я натолкала в трусы ваты. Рассказала обо всем маме. Она подарила мне бумажную куклу Элизабет Тейлор.

Пятнадцать лет. Мама сказала: «Поздравляю!» — и залепила мне пощечину. Я так и не знала, хорошо это или плохо.

Мои месячные — как жидкая смесь для кекса, пока он еще не испекся. Говорят, индейские женщины сидели на мхе по пять дней. Хотела бы я быть индианкой.

Мне было пятнадцать, я надеялась, что вот-вот они начнутся. Я была высокой и продолжала расти.

Когда я видела белых девочек с тампонами в спортзале, я думала, что это их так наказали.

Увидела красные капли на розовой плитке и воскликнула: «Да!»

Мама была рада за меня.

Пользовалась тампонами без аппликаторов, мне нравилось проталкивать тампон пальцами.

Мне одиннадцать лет, я надела белые брюки. Сквозь них начала проступать кровь.

Думала, что это — дурной сон.

Я не готова.

У меня болит спина.

Я возбудилась.

Двенадцать лет. Я была счастлива. У подруги была спиритическая доска, мы спросили, когда у нас начнутся месячные, а потом я посмотрела вниз и увидела кровь.

Просто посмотрела вниз — и вот, пожалуйста.

Я женщина.

Я была в восторге.

Уже перестала надеяться, что они начнутся.

Я стала по-другому себя ощущать. Стала молчаливой и взрослой. Идеальная вьетнамская женщина: покладистая и работящая, целомудренная, всегда помалкивает.

Девять с половиной. Я была уверена, что умру от потери крови. Скомкала белье и закинула его в угол. Не хотела беспокоить родителей.

Мама дала мне теплой воды с вином, и я уснула.

Я была в своей спальне в маминой квартире. У меня была коллекция комиксов. Мама сказала: «Тебе сейчас нельзя поднимать коробку с комиксами».

Подружки сказали, что кровь будет течь каждый месяц.

Мама время от времени попадала в психушку. Никак не могла свыкнуться с мыслью, что я взрослею.

«Уважаемая мисс Карлинг, пожалуйста, освободите мою дочь от занятий баскетболом в связи с тем, что она только что достигла половой зрелости».

В лагере мне не разрешили принимать ванну во время месячных. Меня обсыпали антисептиком.

Я боялась, что другие почувствуют запах. Боялась, что они скажут, будто я пахну рыбой.

Меня выворачивало, я не могла есть.

Я была очень голодная.

Иногда они ярко-красные.

Я люблю, когда капли падают в унитаз. Как краска.

Иногда они коричневые, это меня раздражает.

Мне было двенадцать. Мама шлепнула меня и принесла красную хлопковую рубашку. Папа пошел за Сангрией.

Основано на интервью с женщиной, прошедшей курс «Моя вагина»

КУРСЫ «МОЯ ВАГИНА»

(Монолог читает женщина с легким британским акцентом)

Моя вагина — это раковина, круглая, розовая, нежная раковина, она открывается и закрывается, закрывается и открывается. Моя вагина — цветок, необычайный тюльпан, с глубокой заостренной чашей, тонким ароматом, нежными, но упругими лепестками.

Я не всегда это знала. Я поняла это на курсах «Моя вагина». Я узнала об этом от женщины, которая ведет семинары: она верит в вагины, видит их истинную суть, помогает женщинам постичь собственные вагины, разглядывая вагины других женщин.

На первом занятии ведущая попросила нас нарисовать наши «уникальные, прекрасные, потрясающие вагины». Именно так она назвала их. Одна беременная женщина нарисовала большой кричащий красный рот, из которого высыпались монетки. Другая женщина, очень худая, нарисовала огромное блюдо с девонширским орнаментом. Я нарисовала огромную черную точку с маленькими волнистыми линиями вокруг. Черная точка символизировала черную дыру в космосе, а волнистые линии обозначали людей, или вещи, или просто атомы, которые в ней теряются. Я всегда считала свою вагину этаким анатомическим пылесосом, случайно всасывающим частицы и предметы из окружающего мира.

Я всегда ощущала вагину независимой от меня самой, вращающейся как звезда в своей галактике, которая в итоге сгорит в газовом облаке или взорвется и разлетится на тысячи маленьких вагин, каждая из которых станет кружить в своей индивидуальной галактике.

Я никогда не думала о своей вагине в практическом или биологическом ключе. Я даже не считала ее частью тела, чем-то, расположенным у меня между ног и неотделимым от меня.

На курсах нас попросили рассмотреть наши вагины с помощью карманного зеркальца. Затем, после тщательного исследования, мы должны были словами описать то, что увидели. Должна признаться, что до того момента все мои знания о вагине ограничивались слухами и домыслами. Я ее никогда толком не видела. Мне никогда не приходило в голову ее изучать. Моя вагина существовала в какой-то абстрактной плоскости. Разглядывать вагину оказалось глупо и неудобно — лежишь при всех на блестящих голубых матах, извернувшись, с зеркальцем в руке. Наверное, так чувствовали себя древние астрономы, склоняясь над примитивными телескопами.

Сначала моя вагина здорово меня встревожила. Как будто ты в первый раз смотришь на распотрошенную рыбу и обнаруживаешь в ней, прямо под чешуей, наполненный кровью сложный мир. Она была такой влажной, такой красной, такой чистой. А больше всего меня удивила ее многослойность. Слой за слоем, а под ними другие слои.