Моногамия - [92]

Я вытянула губы в сексуальной улыбке и отправила её ему, вложив максимум женского обаяния и шарма. Он не впечатлился. Продолжил своё сканирование и дальше.

Вечером мы заказали ужин в своё бунгало и наслаждались великолепными блюдами наедине.

— Чем займёмся? — спрашивает меня Алекс.

— А чем ты хочешь?

— Я… Ты, скорее всего, знаешь, чего я хочу. Постоянно. Но я боюсь напугать тебя, поэтому сдерживаю себя.

— Этим ты меня не напугаешь.

— Правда? — поворачивается на бок и, подпирая голову рукой, смотрит на меня, снимающую косметику, улыбается и ртом и глазами, играет ямочками на щеках, молодой, красивый, будто и не было ничего: ни прошедших семи лет, ни боли, ни болезни, ни страха, ни унижения. Кажется, вчера только познакомились.

— Правда. Ты всё время забываешь, что я знаю тебя не первый день.

— Это потому, что для меня всё это как будто с нового листа, всё заново, и сейчас самое начало.

— Самое-самое? — меня непроизвольно посещает улыбка.

— Да, и всё возможно. Даже невозможное.

— Если это — самое начало, то почему тогда я сразу замужем?

— А это как в древние времена, супруги знакомятся на свадьбе и сразу в постель, — улыбается ещё шире.

— У тебя всё сводится к постели.

— И это я ещё сдерживаюсь, представь, что было бы, если б я не старался!

Ivan Torrent — Before I Leave This World (Beautiful Orchestral)

От его бесконечно ласковой и тёплой улыбки, буквально светящейся, мне становится так легко, приятно, и правда внезапно возникает ощущение невесомости, той, которая бывает лишь в самом начале отношений, вроде той, что приключилась со мной в парке развлечений, когда Алекс впервые поцеловал меня, или же когда он целовал меня во второй раз мокрую и голую, прижав к своей груди, или когда мы проснулись после первой проведённой вместе ночи…

Блаженная прострация уверенно проявлялась на моём лице, и Алекс заметил это: улыбка радости сменилась улыбкой счастья, скромного, чистого такого, которое хочется спрятать, чтобы никто не увидел и не отнял, не дай Бог. От его бережливости у меня защемило в сердце. Чтобы не выдать своей слабовольной растроганности и не расплакаться, я поспешила увести наши с ним мысли куда-нибудь в сторону, вслед за каким-нибудь разговором.

— Ты совсем перестал шутить со мной, так как раньше, например, это делал…

Через пару мгновений Алекс ответил, перестав уже так широко улыбаться, но не потеряв теплоты во взгляде:

— Это оттого, что я ещё не до конца пришёл в себя. Слишком быстро всё поменялось в… в этой моей жизни.

— Почему «этой»? Ты живёшь в каких-то ещё?

— Все мы проживаем больше, чем одну жизнь.

— Разделяешь теорию Майкла Ньютона?

— Читал его серию, не буду скрывать, но он не первый и не последний высказал эту идею. У Ньютона по большей части выдумка ради сенсации. Я не верю лично ему, но верю, что мы можем возвращаться. Много раз. Больше, чем девять.

— Ну и что ты думаешь, в прошлой жизни мы были вместе?

— Я в этом уверен. И знаешь, ещё что?

— Что же?

— Я думаю, ты была мужчиной, а я женщиной.

— И у нас были дети?

— Насчёт детей не знаю, если по Ньютону, то это другая группа душ, не наша.

— Да, если по Ньютону, то другая. Далеко, однако же, ты зашёл в своих рассуждениях.

— Это не рассуждения, а ощущения. И да, я много думал об этом — было время.

— Мы могли быть ещё просто друзьями. Не обязательно супругами.

— Точно супругами.

— Почему?

— А ты разве не чувствуешь, что происходит, когда мы занимаемся любовью? Когда это случилось впервые, у тебя не было ощущения, что это вовсе не первый раз?

Andrew Belle — In My Veins

То, что он выдал на этот раз, поразило меня. Именно это ощущение и было у меня.

— Это странно, — я посмотрела ему в глаза, — меня удивило больше всего то, что ты как будто не был чужой мне.

Алекс расплылся в широченной улыбке удовлетворения, глаза его улыбались, а сам он буквально светился:

— Ну вот видишь, я же говорю, это было не впервые!

— Я думаю, мы просто долго и плотно общались до этого, и успели привыкнуть друг к другу.

— Нет, это не то. Так это не работает. Плюс, есть ещё гармония.

— Какая ещё гармония?

— У нас с тобой. Ты разве не видишь её? Когда мы любим друг друга — у нас полная гармония. Полнейшая. Это даже не редкость, это уникальность. Если она есть — значит всё, квест пройден, пара найдена.

— Так ты квест проходил?

— Я? Не совсем. Частично.

— Это как?

— Это так, что я не хочу об этом говорить.

— Ну, понятно.

— Иди ко мне, — просит снова мягко.

Я улыбаюсь и ложусь рядом, он обнимает меня за талию, нежно, едва касаясь, целует в губы, выключает ночник и шёпотом говорит:

— А теперь спи, сегодня был насыщенный день у нас. А завра пойдём рассвет встречать. Что скажешь?

— Скажу, что звучит заманчиво, но не ручаюсь, что расстанусь с подушкой в такую рань.

— А если тебя я разбужу?

— Ну это смотря как.

— А как ты хочешь?

— Ну точно не водой из чайника.

— Такого блюда нет в нашем меню.

— А какие есть?

— Есть лёгкие поцелуи в губы, есть страстные, есть ласки, в широком ассортименте и в том числе, сексуального характера. Последний вариант особенно рекомендую.

— Что, всем нравится?

Молчание. За ним внезапно серьёзный и потяжелевший голос:

— Лер, давай сразу договоримся не подначивать друг друга? Ничего хорошего в этом нет. И, пожалуйста, не поднимай больше эту тему, я очень тебя об этом прошу, ладно?