Моногамия - [86]

Вдруг Кристен говорит:

— Смысл этих песен, похоже, понятен только вам двоим? И не важно, что они на французском, которого мы не знаем…

Но отвечаем ей не мы, а Марк:

— Какая разница, в чём смыл и для кого он предназначен, ничего более красивого я не слышал никогда в своей жизни.

— Да, поёт она потрясающе, — говорит Анна. — Алекс, где ты её нашёл?

— Далеко отсюда, — отвечает он, всё так же, не отрывая своих глаз от меня. — Но и там таких больше нет.

— Ты собираешься сделать из неё звезду?

— Нет, она нужна мне не для этого.

— А для чего?

Снова виснет молчание, и этот вопрос никто не удостаивает ответом, а мне хотелось бы его услышать, наверное, сильнее всех присутствующих вместе взятых мне хотелось бы знать, для чего же на самом деле я нужна ему?

Глава 14

CMA — You're Free

Штат Вашингтон расположен на северо-западе США и граничит с Канадой. Именно здесь находятся одни из самых чарующих и живописных природных ландшафтов на планете: необычайное сочетание гор, скалистых возвышенностей и равнин, океанского побережья с широкой линией прибоя, заливов и озёр. Растительность здесь преимущественно хвойная — высоченные ели и сосны, пихты, лиственницы создают ощущение сказки. Недаром именно это место излюблено Голливудом для съёмок. С Канадской стороны те же ландшафты, но уже в провинции Британская Колумбия — самом благоприятном месте для жизни на земле по совокупности факторов, а Ванкувер, крупнейший город в этой части Канады, много лет лидирует в рейтинге лучших городов мира для проживания, что делает его немыслимо дорогим с точки зрения покупки и аренды жилья. Алекс много работает в Канаде, именно здесь он возводит большую часть своих проектов, покрывая ажиотажный спрос, многократно превышающий предложение.

Однажды в субботнее утро, только вернувшись с пробежки, он разбудил меня своим поцелуем и, вручив чашку с горячим кофе, сообщил:

— Просыпайся! Сегодня я хочу показать тебе кое-что. Собирайся поскорее, потому что нам ехать около трёх часов.

— С детьми?

— Нет, давай с детьми в следующий раз. Хочу, чтобы ты увидела это место впервые в полном покое, чтобы ничто тебя не отвлекало. Вернёмся завтра вечером. С Марией я уже договорился, на выходных дети погостят у неё, им будет весело, Мария целую программу развлечений придумала.

Я собираюсь нехотя, потому что за окном пасмурно, холодно, пролетает мелкая морось — типичная погода для Сиэтла и окрестностей. В такую погоду хочется сидеть дома, читать книгу, укрывшись тёплым пледом и согреваясь горячим ароматным кофе. Я взглянула на мокрую широкую спину своего мужа, только вышедшего из душа, и подумала, что горячего, скорее всего, мне достанется с лихвой в этой поездке.

Мы сели в машину, и Алекс сообщил с присущим ему воодушевлением:

— Мы едем в Ла Пуш, в национальный парк Олимпия, покажу тебе одно из самых красивых мест на Земле.

— Самое красивое место на земле в Испании в Паламосе, на той одинокой смотровой площадке, где никогда никого нет, кроме тебя, ветра, лазурного ласкового моря, терзающе красивой марины с белыми яхтами, где ты так самозабвенно целовал меня…

Алекс посмотрел мне в глаза с такой мукой, что мне захотелось провалиться — только для меня эти воспоминания были волшебными, для него — болезненными…

В дороге мы слушали музыку и ни о чём не говорили. Оказалось, у нас вообще нет никаких общих тем для бесед, и я уже начала думать, что то, что когда-то объединяло нас, исчезло безвозвратно.

По приезду мы сразу же пообедали в ресторане, бросили сумки в отель, расположенный на самом берегу, и, не раздеваясь, отправились гулять. Алекс держался обособленно, даже отчуждённо, он следил за мной, за моей реакцией, за тем, насколько впечатлит или наоборот оттолкнёт то место, которое покорило его. Казалось, он пытался понять, осталось ли у нас хоть что-то общее?

Место действительно завораживало своей красотой, но красота эта была грустной, тоскливой, почти больной, депрессивной.

Прямо над берегом на краю обрыва вздымались ввысь необычно густые вековые сосны, высоченные, с толстыми, искривлёнными ветрами и суровостью жизни стволами, такой мощи и такой породы деревья я видела только здесь, в штате Вашингтон. Океан словно выел часть леса, разбросав серые мёртвые стволы погубленных им деревьев по широченной линии океанского прибоя. Небо, казалось, соперничало в своей серости с темнотой простиравшегося под ним буйного океана, бурлящего гигантскими волнами, растекавшимися огромными живыми потоками по мокрому, почти зеркальному, совершенно светлому песку, разрываемому местами каменными волунами, скалами. Да, это место определённо было необыкновенно красивым, даже сказочным, нереальным, устрашающим и покоряющим одновременно. Глаза впитывали чарующие красоты, а сердце стонало от внезапно нахлынувшей тоски осознания мелочности нашей жизни, её переживаний, да и ничтожности самого факта нашего существования в сравнении с грандиозностью жестокого океана, скалистых обрывов, покрытых древними деревьями, бесконечно глубокого неба… Этот необыкновенный пейзаж заставлял мысли двигаться в совершенно ином, непривычном направлении — думать о смысле, о сущности, об идейности всего.