Монмартрская сирота - [86]
Она чувствовала себя совершенно сломленной. Энергии, мужества, которыми она всегда отличалась, как будто и не бывало. Пропажа бумаг, унесенных Стальным Телом, не особенно ее заботила. Ее терзала лишь мысль, что она вероломно брошена любимым человеком, который был ее единственной радостью.
Она забросила все дела, ломала руки в отчаянии и плакала горькими слезами:
— Неужели он навсегда меня покинул? Неужели он не вернется?
Она болезненно прислушивалась ко всякому звуку, к малейшему шороху, надеясь, что дверь вот-вот откроется, в комнату войдет ковбой и кинется к ней в объятия.
Поздно вечером оглушительно зазвенел звонок. Диана вздрогнула.
— Это он!.. Он!.. — прошептала она, замирая в ожидании.
Но ожидание было обмануто. То был граф Шамбержо; он постучался, задыхаясь, вбежал в комнату, бледный как покойник.
Глаза его беспокойно перебегали с предмета на предмет.
— Что с вами! Почему вы влетели как бомба? — спросила Диана, не особенно дружелюбно.
— Все погибло! — сказал он дрожащим голосом. — Дом Нюнюш подвергся нападению какой-то шайки, которая перевернула там все вверх дном.
— А Элиза?
— Ее эти люди увезли.
— А вы не могли?..
— Да что же можно было сделать? Я сам едва успел выскочить в окно.
— Итак, вы утверждаете, что все погибло?
— Решительно все.
— Тогда вам остается одно, господин Шамбержо: поскорее удирать из Парижа, не то вам придется очень плохо.
— Ни за что не уеду из Парижа! Я вовсе не желаю умирать от скуки.
— Попадете, значит, на каторгу.
— За такие-то пустяки? У меня есть связи, я выкручусь, да наконец, военное начальство меня не выдаст. А про собственную участь вы что же молчите? Ведь мы сообщники.
— Между собой и французской юстицией я могу поставить преграду в виде Атлантического океана.
— Следовательно, при первой же неудаче вы готовы бить отбой?
— Я еще не решила. Не знаю. Там увидим. Дайте мне сутки — я тогда дам вам ответ о своих будущих намерениях. А пока — оставьте меня одну.
Полковник простился и ушел, оставив Диану в самом мрачном расположении духа.
После ухода графа Шамбержо она долго еще прислушивалась к замиравшему уличному гулу и вздрагивала при стуке колес каждого проезжавшего экипажа.
Всю ночь она не спала и только к утру забылась тяжелым сном, который часто тревожили кошмары.
К утреннему кофе ей, как всегда, подали газеты и утреннюю почту.
Она равнодушно читала письма, как вдруг у нее замерла душа и забилось сердце при виде конверта, на котором она узнала почерк Стального Тела.
Дрожащими от волнения руками распечатала она письмо и побледнела, прочитав первые строки…
Ковбой писал ей, что он убедился в том, что чувство к ней было не любовью, а увлечением, продолжавшимся, к сожалению, слишком долго. Последнее время он очень тяготился их совместной жизнью, а узнав об адских замыслах Дианы против семьи Дэрош, решил порвать с ней окончательно и навсегда.
«Забудьте меня! — писал молодой человек. — Это неизбежно, необходимо. Я тоже постараюсь забыть, что вы преследовали невинных людей, не сделавших вам ни малейшего зла, что вы являетесь виновницей целого ряда вопиющих преступлений, идущих вразрез с самыми элементарными понятиями о чести и совести.
Перестаньте преследовать дорогих мне людей. Умоляю вас именем всего, что только есть еще в вас честного и порядочного. Умоляю потому, что мне придется, к сожалению, выступить против вас, так как ведь я буду их защищать.
Между нами все кончено безвозвратно, но мне было бы очень тяжело быть с вами во вражде.
Эдуард»
Диана перечитала письмо несколько раз.
Последний луч надежды на возвращение любимого человека исчез. Ею овладели тяжелые, мрачные мысли.
— Как я несчастна! Как я одинока! — шептала она. — Теперь только я чувствую всю глубину моей любви к нему. Без него для меня будет не жизнь, а мучение… Нет, я не хочу этого — и этому не бывать!
Ее мысли приняли другое направление. Вспомнилась семья Дэрош, вспомнилась Элиза.
В глазах Дианы снова промелькнула надежда.
«О, если б он знал! Боже мой, если б он знал! — подумала она. — И зачем я тогда же не рассказала ему? Элиза без труда подавила бы в себе зарождавшееся чувство, он любил бы меня одну… Дэроши благословляли бы меня за возвращенного сына… Как я была безумна! Мне, видите ли, хотелось, чтобы он разлюбил Элизу единственно из любви ко мне… Теперь для меня нет иного выхода. Я скажу им, что они не имеют права любить друг друга. Я представлю им доказательства. И тогда он вернется ко мне и опять будет моим».
ГЛАВА VII
Пенвена он застал в постели совершенно больным, страдающим от тяжелой раны на голове. Сыщик описал ему события последней ночи: ночное нападение, покушение на его жизнь, чудесное избавление от смерти благодаря каучуковому жилету. При рассказе о похищении бумаг, добытых им с таким трудом, у сыщика выступили на глаза слезы.
Пропажа бумаг была для Дэроша тяжелым ударом. С их утратой пропала надежда отомстить злодею, подвести его под вполне заслуженное наказание.
Дома Дэроша ждала еще одна неприятность. Он застал жену в смертельном беспокойстве об Элизе, которая уехала уже давно и до сих пор не возвращалась.
