Монмартрская сирота - [73]

«Браво, Стальное Тело! Браво, мой дорогой!» — звучал в ее ушах ненавистный голос Дианы.

— Опять эта женщина терзает мое сердце! — шептала она. — О, это кончится плохо для нее или для меня.

Ей принесли утренние газеты, и она с обычным интересом принялась их просматривать.

На третьей странице ей сразу бросился в глаза отпечатанный крупным шрифтом заголовок: «„Буффало-Билль“. Великолепное представление. Король Ковбоев».

Это была трескучая реклама, ловко замаскированная и помещенная в разделе «Разные известия».

В ней пространно описывалась вся сцена укрощения дикого коня, причем не был оставлен в тени и романтический дивертисмент.

Слезы злости выступили у Элизы.

«Да, это кончится плохо! — подумала она снова. — О, если бы я могла забыть его!..»

Глаза ее машинально пробегали газету, как вдруг ее внимание привлечено было знакомым адресом.

— Улица Лепик, № 68, — сказала она вполголоса. — Но ведь это дом, где некогда жил отец; тот самый дом, где случилась эта страшная драма.

Она внимательно прочла заметку, озаглавленную одним словом: «Безутешная».

«Как и я», — подумала Элиза.

Это было краткое описание покушения на самоубийство, происшедшее накануне на мосту.

Заметка была составлена по рапорту полицейского комиссара, и истина, разумеется, была тщательно скрыта. Лишь предполагалось, что драма имела романтическую подкладку, приводился адрес жертвы и инициалы ее и ее спасителя.

После краткого размышления Элиза, глубоко тронутая горем шестнадцатилетнего ребенка и пораженная роковым совпадением, решила отправиться по адресу, указанному в газете, и по мере сил помочь несчастной.

Она поделилась своей мыслью с Колибри. Индианка сочувственно отнеслась к предложению Элизы; обе девушки быстро собрались и, как только была подана карета, отправились по адресу.

Подъехав к дому № 68, Элиза постучалась к привратнику и, расположив его к себе с помощью луидора, разузнала несколько подробностей относительно семьи, в которой случилось несчастье.

Семья эта, как и следовало ожидать, крайне нуждалась и занимала одну из квартир на первом этаже.

«Быть может, они живут в том помещении, где двадцать лет назад произошла не менее ужасная драма», — подумала Элиза и осторожно, робко стукнула в дверь.

На стук вышла женщина, очевидно хозяйка квартиры, с озабоченным и хмурым лицом.

При виде молодых девушек лицо ее прояснилось. Узнав, что она мать несчастного ребенка, Элиза вкратце объяснила цель своего посещения. Девушка рассказала ей, что ее родители, обладающие теперь несметными богатствами, некогда жили в этом доме и, как она теперь, вели жестокую борьбу за существование. Она не скрывала, что это совпадение было важным мотивом ее прихода.

— Мужайтесь! Не теряйте надежды! Теперь наступит конец вашей нужде! — ободряла она ее.

— О как вы добры; мое изнывшее материнское сердце так нуждается теперь в сочувствии! — лепетала бедная женщина.

— Можно нам ее видеть? — спросила Элиза.

Женщина кивнула головой в знак согласия и повела гостей в соседнюю комнату, дверь которой была приоткрыта.

Это была большая комната, скромная обстановка которой носила следы благополучия, но только, увы! в далеком прошлом.

Две большие, аккуратно застеленные кровати, библиотечка на этажерке из красного дерева, несколько дорогих картин, висевших на стенах, большой портрет в изящной золоченой раме, изображавший мужчину в форме морского лейтенанта, наконец, искусно сделанная модель судна, стоявшая на комоде, свидетельствовали, что некогда владельцы этих вещей жили хорошо.

На одной из кроватей лежала Жанна. Глаза ее были воспалены, щеки горели лихорадочным румянцем, а волосы беспорядочно разметались на подушке.

При виде Элизы и Колибри она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Элиза взяла ее за руку, покрыла нежными поцелуями лицо девушки и всячески старалась ее успокоить.

— Пусть плачет! — сказала Колибри. — Слезы облегчают горе.

Индианка стояла около комода и рассеянно смотрела на портрет морского офицера.

Она прочитала подпись под портретом и взволнованным голосом обратилась к Элизе:

— Подойди скорее сюда, милая. Прочти. Это просто невероятно.

Элиза подошла и прочла:

«Капитану Порнику в знак благодарности от моряков, которых он спас».

Элиза побледнела и дрожащим от волнения голосом вскрикнула:

— Капитан Порник!.. Неужели он приходится вам родственником?

— Он был моим мужем… Добрый, честный человек…

— Он умер шесть лет назад?

— Увы…

— От желтой лихорадки?.. В Веракрусе?

— Да, мадемуазель. Но откуда вам все это известно?

— Я сейчас вам все объясню… Да, это был очень честный, благородный человек… Он вырвал своего юнгу, Эдуарда Сильвера, из когтей нужды и порока…

— Вы знаете и Эдуарда?.. Нашего дорогого Неда?.. Взгляните на этот портрет, милая барышня!

Она сняла со стены фотографию, пожелтевшую от времени, и Элиза без труда узнала в изображенном на ней коренастом семнадцатилетнем юнге Стальное Тело.

Она повесила портрет, схватила руку г-жи Порник, сильно ее пожала и воскликнула:

— Вы и ваша семья близки мне и моим родным уже потому, что нас связывает знакомство и дружба с Эдуардом, которому мы обязаны множеством услуг… О, я сделаю для вас все возможное…