Монголия - [7]

В Кронштадте непонятно что происходит: то ли город-казарму реставрируют, то ли город-казарма умирает и падает.

В прошлый приезд я пытался провести моих спутников к сухому доку Петра I, чудовищному египетского стиля сооружению. Мы много раз терялись в хаосе дворов, среди сонных магических рабочих и, наконец, по репейнику прошли к этой петровской дыре. Чугунные сооружения начала 18 века не были уничтожены за эти годы дождём и ветром, циклопически огромные петли петровского сооружения могли бы раздавить полововзрослого моряка как комара, вместе с бушлатом и пуговицами. Внизу копошились человеки, сносили в одну кучу деревья и хворост, словно собирались сжечь кого-то вроде Джордано Бруно. Со стороны петровский сухой док незаметен. В каталогах он почему-то не значится. Ну представьте если бы пирамида фараона Хуфу, Хефрена не значилась бы в путеводителе по Египту?

Даже неглубокой осенью в Кронштадте так студёно, как, я предполагаю, было мамонтам умирать.

Однажды с парой приятных нацболов и одним неприятным, мы последовали за какими-то чёрно-бушлатными мореплавателями и вышли к таверне. Так и называлась «Таверна», там жарко гудела простецкая печь и в меню был горячий гороховый суп. Спутники мои не пили, один за рулём, двое бросили, а ещё одному я не разрешил, но я себе заказал сто водки и выпил под гороховый суп. На второе – свиная отбивная с пюре. Стоило все это копейки, как в советской столовой. Стало жарко, как в той гостинице, где остановился Билли Бонс.

Но только мы вышли и дошли до хищно лижущего какие-то неприглядные ступени залива и сфоткались на фоне чёрных и серых военных судов, как стало дико холодно опять, опять климат при котором погибли мамонты.

На улицах там битое стекло, старая штукатурка, стены там жёлтые. Никаких живых магазинов, разве что убогая сувенирная лавочка. Но это – реальный военно-морской город, каким и должен быть, пустой и разбитый. Никто не живёт, а если живут, то пятнами кое-где. Прячутся. Может людоеды.

Представляю, как съезд партии во главе с Троцким, с наганами выискивали последних восставших матросского восстания и, скрутив их, убивали в бритые головы из наганов. Во времена, когда горе было горе и никто не умирал от «раков», но от пуль и осколков.

Как в Венеции некоторые заколоченные дома, видимо сгнили внутри, так и Кронштадт. Это с Венецией общее.

Собор отреставрировали, он приобрёл в теплоте, но потерял в суровости, в нём теперь мало смерти. Морской собор в Кронштадте чуть ли не самый большой в России. Акустика – мама родная!

И так, по битому стеклу, по штукатурке, стараясь подальше от стен чтоб не разбило голову предметом, променируем, променируем по Краснофлотским улицам.

Жители Великой Страны, которая дуракам досталась. Пётр, замахнувшись на эти места, поднял руку на чужую ментальность. Но она стала нашей.

Балтийск – это в Калининградской области, помню впечатлил. О, эти грубые и сильные печальные балтийские военные города. В Балтийске дома стоят в десятке метров от кромки прибоя. Там зелёные льды и, возможно, нацистские русалки. Девочки с двуглавым хвостом и в подводных пилотках в стиле «Das Boat». В ближних к морю домах на подоконниках кактус цветёт. Краснофлотцы равнодушно ходят в клёшах в Балтийске. Там странно пустые кафе, в которые никто не ходит. Может, ночами в них полно мёртвых эсэсовцев и они шумят и куролесят?

Жёлтый Иркутск

Иркутск мне представился как город жёлтый, пыльный и старый. И ещё – город уютный.

Бросились в глаза и женщины города. Среди них добрая половина были высокие и смелые азиатки, с жёсткими длинными волосами. От гостиницы, где мы жили, мы добирались вдвоём с «Бородой», с единственным охранником, который прилетел со мной в Иркутск, и успели увидеть (уже в первый раз), что Иркутск другой, чем все сибирские города до него, если ехать из европейской России. Добирались мы туда, где нас должны были кормить.

По архитектуре старых зданий он был городом начала XIX века, городом декабристов. Здесь вроде расстреляли адмирала Колчака и барона Унгерна. Но азиатские девки притягивали внимание больше архитектуры. Мужик, даже если он азиат, его рассмотришь во вторую очередь, а женщина, если она азиатка, бросается в глаза тотчас. Впрочем, судя по росту и стройности, эти азиатские female были, скорее, полукровки, китайского типа лица были водружены на русские тела, которые выше китайских либо корейских каркасов.

Было жарко и, пока мы доходили до места проведения мероприятий нашего поэтического фестиваля, ботинки наши покрывались пылью. Витрины мы видели европейские, девки были азиатские, город выглядел экзотично.

Красноярск или Новосибирск ни в какое сравнение не шли, выглядели, я бы сказал, банальнее.

Названия только вот у главных улиц были советские почему-то, новые отцы города с 1991 года не посчитали нужным их сменить. Главные улицы крестом прорезающие город – ул. Карла Маркса и ул. Ленина.

В центре стоит монумент диковинному зверю: знаменитый иркутский «бабр», не бобр, но бабр, который зверь сказано было в старых источниках, порой приходил сюда из Китая, у статуи чешуйчатый хвост, а вообще под бабром подразумевали, скорее всего, давно исчезнувшего китайского тигра.