Монастырские утехи - [23]
скакали по обе стороны.
Немного погодя зашуршала кукуруза и с противоположной стороны выскочил на белом коне
Амоашей, держа рядом на поводке другую лошадь. Поп подтолкнул локтем русского — мол,
что это? Русский вытаращил глаза. Он ожидал, что его любимец переменился. Такого он и не
мог себе представить. Конокрад не посмел коснуться коня. Не решился осквернить его красоту.
Свет играл на его гордой белизне, как на мраморе. Не долго думая русский засвистел своего
казачка, с которым обошёл — как со сказочной разрыв-травою — страну вдоль и поперек.
Белый жеребец под конокрадом вдруг остановился как вкопанный, навострил уши, задрожал и,
вытянув шею в направлении зова, ответил долгим ржанием. Он ждал, весь устремившись на
звук. Все повернули головы. Конокрад, заподозрив ловушку, схватил поводья зубами,
раскорячил ноги, вонзая шпоры, и потянулся за пистолетом. Но не успел его выхватить: из
кукурузы выскочил казак и одновременно послышался по-русски окрик: «Стой!» Конь застыл,
как белая скала, не сводя глаз с хозяина. Напрасно конокрад вонзал ему в бока шпоры. Теперь
ни одна сила в мире не могла сдвинуть его с места.
Русский облегчённо вздохнул — словно гора с плеч — и выкрикнул новый приказ. Конь
вздрогнул. И прежде чем конокрад спешился, Мурад рухнул на землю, подмяв под себя левую
ногу всадника. Все, даже стоявшие далеко, слышали, как хрустнула кость.
Ещё один приказ хозяина — и жеребец вскочил, оставив конокрада на земле.
И тогда казак, обезумев от радости, крикнул: «Мурад!», а конь, словно желая обнять его, встал
на дыбы и устремился к нему. Священник позднее рассказывал, будто он видел у него на глазах
слезы. Прыжок — и русский оказался в седле. С быстротой молнии ринулся он на коляску и
вырвал мешок с деньгами из рук окаменевшего грека. И, залихватски выругавшись, прежде чем
кто-либо пришёл в себя, скрылся на востоке, поглощённый солнцем, в которое вошёл, как в
гигантское поле света. За ним оторопело бежала кобыла, которую привёл конокрад; она ржала
вслед исчезнувшему скакуну.
СРЕДИ ВОЛКОВ
Говорили о крупной дичи и большой охоте. Теперь у нас вспоминают о них всё реже и реже,
хотя в горах ещё полно гигантских медведей, гордых оленей, загадочных чёрных козлов, диких
кабанов, а то и рысей и куниц. Из древней охотничьей фауны нашей страны исчезли только
зубры.
— И жаль, что мы не развели их заново, как это сделали другие государства,— добавил хозяин.
— Я давно об этом твержу,— поддержал его кто-то.— Мы представляем тот уголок земли, где
страстные любители могли бы сравнительно легко испытать волнения и приключения
серьёзной охоты, и не было бы им никакой нужды добираться до Африки и Индии.
Все беспорядочно твердили об упадке этого жизненно важного, исконного занятия — охоты,—
с которым человек пришёл из глуби тысячелетий, когда он был принужден в одиночку вести
неравную борьбу с пещерным медведем и даже львом. А главное — с лосем, буйным
доисторическим оленем, более опасным, нежели все звери, вместе взятые.
Кто-то спросил про лося... Хозяин немедля принёс альбомы с репродукциями рисунков,
найденных в пещерах и изображающих великолепные сцены первобытной охоты, и книги о
роли и значении охоты в древние времена. Мы все склонились над книгами и, разглядывая их,
начали понимать, что в битве с хищниками, гораздо более сильными, чем мы, в необходимости
победить их был залог нашего превращения в людей.
Хозяин разъяснил нам, что для еды человек отыскивал себе дичину послабее и плоды. Но
сопротивление льву, нападавшему на пещеру, или медведю, с которым он сталкивался в
поисках пристанища, или мамонту, его топтавшему, заставило человека превратить охоту в
высшее искусство, в науку и магию и одновременно в технику и культуру. Это было
жертвоприношение и выход энергии, и тут же у алтарей разыгрывались магические ритуалы с
танцами, как показано в сценах, нарисованных на стенах древних пещер, или как это бывает у
дикарей и сейчас.
— Отголоски тех времен,— продолжал он,— всё ещё встречаются местами в нашей стране — в
магических действах или поверьях охотников: заговорённая пуля, колдовские мази, дни
счастливые и несчастливые и разные охотничьи обряды. Настоящий охотник не курит табака и
воздерживается от водки, по крайней мере когда ходит на охоту.
— Но кому теперь ещё придёт в голову,— вздохнул он,— собирать пыль этой разбитой
культуры, в которой некогда воплощалась сущность человеческих идеалов...
И наше возбуждённое воображение обратилось вспять, к тропинкам, протоптанным
людьми палеолита, к пещерам, усыпанным костями медведей и львов, по которым
заупокойную службу — заговоры и ворожбу — свершали колдуны клана.
Немного помолчали, а потом один судейский чиновник, опустив книгу, которую держал в
руках, попросил разрешения рассказать о случившейся с ним истории, смысл которой, равно
как и причинные связи, он понял только сейчас.
— Я был,— начал он,— судьёй одного из округов в гористом крае, покрытом у подножий
девственными лесами. Свирепые воды некогда раскололи землю, и гигантские скалы,
пересечённые под углом слоями сизой глины, перерезанные полосками белого песчаника,
