Монах с гитарой - [86]

Вымытые и причесанные, скорее всего или сегодня утром, или накануне вечером, волосы пшеничного цвета и средней длины. Низкий лоб, изборожденный окопами морщин. Все, на этом хорошее впечатление от внешности заканчивается. Под низкий лоб спрятались маленькие с хитрецой глазки состоявшегося менеджера. Острый нос как будто специально создан для того, чтобы совать его куда не надо. Улыбка, призванная разрядить напряжение, имеет совершенно обратный эффект, растягивая толстогубый рот и вскрывая неровный ряд, прокуренных до классически-насыщенной желтизны, зубов.

Одет он, как раз так, чтобы не выделяться: в просторную белую рубаху, короткий, вышитый, зеленый жилет из толстого сукна и короткие, до колен, светло-коричневые штаны. На ногах белые чулки и крепкие черные башмаки с пряжками. Но больше всего бросается в глаза широкий кожаный ремень с огромной бляхой, в которой преспокойно может поместиться комплект выживальщика.

Нового старосту моей деревни зовут Мартин. Может его, конечно, и Мартин зовут, но только вот этот самый Мартин, как не крути, вылитый Мартын. Немного подавшись вперед, он застывает на месте, комкая в руках зеленую шляпу, с торчащим из нее вместо пера, несуразным цветком ромашки. Поковырявшись, некоторое время в его настройках, я выставляю их на оптимальный режим, переименовываю управляющего в Мартына, и начинаю подумывать о возвращении в город.

Удостоверившись, что мои жадины за это время подмели все трофеи и золотые монеты, число которых, благодаря надетой заблаговременно "Сумки Контрабандиста", увеличилось в десять раз, я понимаю, что меня здесь ничего не задерживает.

В путь я отправляюсь, как всегда, верхом на Хомяке, в сопровождении повозки с деревенской продукцией и отряда ополченцев, охраняющих эту самую повозку. Всех своих питомцев и помощников я свернул в амулеты на заслуженный отдых, а сам погрузился в приятные мысли, крутящиеся вокруг моего нового приобретения.

19. Свиток откровений Иговла

Чем ближе я подъезжал к Церкви, тем меньше в моей голове оставалось приятных мыслей о деревне, постепенно сдающих свои позиции менее приятным мыслям о беседе с Евланом. Отец Евлан все больше и больше начинал походить на какого-то начальника. И мне это все меньше и меньше нравилось, и напоминало первые годы моей послевузовской трудовой деятельности и безуспешные попытки, что-то заработать честным трудом, от чего я, за последнее время, благополучно успел отвыкнуть, став успешным и состоятельным предпринимателем.

Так незаметно за этими мыслями, добравшись до Церкви, я завернул к ее входу, а повозка с охраной продолжила свой размеренный путь в сторону города в достойном всяческого поощрения стремлении доставить городу товары, а мне прибыль.

Вот и приятная прохлада церковных внутренних покоев. Когда необходимый ритуал приветствий был неукоснительно соблюден, отец Евлан немедленно перешел к наиболее его волнующему:

— Так, ну и что там у нас с деревней?

— Полный порядок! От скверны очищена, все жители перебиты!

— Чудесно-чудесно. — Отец Евлан довольно потер бледные ладошки. — Ну что ж, если все так благополучно для нас закончилось, отправляйся-ка ты обратно в деревню и бери на себя ее управление.

— И все?

— Нет не все! С каждой деревни Церковь получает десятину. Поскольку ты "наш человек", с Восточной Деревни мы будем брать двадцать процентов!

Говоря это, отец Евлан слегка подался в мою сторону и лукаво подмигнул, а у меня пропало всякое желание быть "своим человеком". Отец Евлан, видимо мысленно уже распределяя будущую прибыль, продолжил:

— Сколько будет брать себе город, это уже, как договоришься с бургомистром. Но, насколько мне известно, меньше пятидесяти, город не берет.

Зашибись, тут все поделилось. Эти барыги палец о палец не ударили, и им уходит основная часть прибыли. Хотя, конечно, наводка их была. Но, на таких условиях им вскоре придется самим по своим наводкам работать.

— А как там насчет награды за успешное выполнение поставленной боевой задачи?

— Ты про свое задание? — отец Евлан был сама непосредственность. — Да, конечно!

Затем он остановился, весь выпрямился и подобрался, наполняясь торжественностью, и соответствующим голосом на всю церковь произнес:

— Брат Митяй! Ты успешно справился с доверенным тебе пробным заданием! Церковь оценила твое усердие и рвение и считает возможным возложить на тебя важнейшую Миссию! Ты должен добыть "Свиток Откровений Иговла"!

Прижимистый Евлан и тут оказался верен себе. Мою законную награду за задание он подменил новым заданием. Я, едва сдерживая себя от силовых акций в отношении лица Евлана, не отказал себе в удовольствии откровенно подколоть этого пройдоху:

— Если награда за хорошо и быстро выполненную работу — дополнительная работа, то рабочий, скорее всего, умрет от счастья.

— Церковь пока не заинтересована в твоей смерти! — то ли не заметил, то ли откровенно проигнорировал мой сарказм отец Евлан. — Но, вернемся к нашей Миссии. Для ее успешного выполнения, ты должен узнать кое-что. Это поможет тебе лучше разбираться в данном вопросе, и придаст тебе духовных сил.

И отец Евлан начал свое заунывное повествование. Оказалось, что на заре становления Веры, не существовало единой трактовки её сути, но существовали четыре, не зависящих друг от друга, религиозных деятеля. Их звали Иговел, Евентин, Тихария и Лусандр — Пророки, исследовавшие смысл бытия. Каждый из них по-своему понимал Великое Божье Соизволение, и многие годы потратил на Его осмысление. В результате каждого из них постигло Озарение, и каждый из них написал Откровения.