Монах: последний зиндзя - [19]

– Я пошлю письмо брату, – сказал Хидейори. – Я напишу ему, что готов поднять армию и немедленно вступить в бой. Прикажу ему ударить с северо-запада вниз по дороге Хокурикудо, а я спущусь на Токайдо с востока. Одновременно Мочихито и его сторонники поднимут восстание в столице, – он поднял чашку с саке и пристально поглядел в глаза Танико. Она почувствовала, что краснеет.

– К концу лета мы будем в столице, и Такаши будут забыты, как последний снег!

Танико была удивлена: почему это было сказано специально для нее?

Глава 7

Такаши-но Ацуи подошёл к шкатулке с драгоценностями, открыл ее и достал оттуда меч своего отца – Когарасу. Меч был завернут в плотный красный шелк. Ацуи развернул его, положил обоюдоострое лезвие на подставку из чёрного дерева в альков токонамы и воскурил фимиам в небольшом меднике. Когарасу блестел, подобно озеру в полнолуние. Ацуи вменил себе в обязанность ежедневно чистить меч. Сейчас он молился Когарасу, прося помочь ему быть достойным сыном своих родителей в предстоящих сражениях. Меч должен хранить дух его отца.

Затем он пошел к своему деду. В главном зале для аудиенций Рокухары полный и бритый наголо Согамори, одетый в оранжевую сутану монаха, диктовал приказы кузенам, дядям Ацуи, и другим высоким должностным лицам.

Принц Мочихито, дядя императора, провозгласил себя императором и немедленно бежал из города. Отряд телохранителей императора покинул город вместе с Мочихито. Их увел с собой родственник Муратомо, не принимавший участия в восстании Домея. Также с Мочихито ушел бывший регент Фудзивара-но Мотофуза, старый враг Такаши. Его воины вызвали уличные беспорядки, испугавшие Ацуи.

Мочихито поддержал прокламацию Муратомо-но Юкио, призывавшую ко всеобщему восстанию против Такаши, утверждая, что люди, объявившие войну Согамори, не станут разбойниками, а будут верными сторонниками настоящего императора – его. Согамори считал, что претендент и его небольшая группа направлялись к Наро, находящемуся в двух днях пути на юго-восток от Хэйан Кё. Там они, возможно, будут искать убежища у буддистов и воинствующих монахов зиндзя, поддерживающих их. Может быть, они пробудут в Наро, пока Хидейори, собравший на востоке армию, не придет к ним.

Согамори приказал мобилизовать тридцать тысяч самураев и послать их против Мочихито и его сторонников. Затем они должны были дойти до Наро и напасть на монастыри, поддерживающие Муратомо. Из Наро они должны маршем пройти на север и встретить Хидейори в Токайдо. После победы над Хидейори войскам Согамори надлежало вернуться в Хэйан Кё, получить подкрепление и продвинуться к северо-западным провинциям по дороге Хокурикудо, чтобы нанести поражение младшему брату Муратомо Юкио.

– Они считают, что победят нас, нанеся удар по трём направлениям одновременно, – проворчал Согамори. – Но мы встретим каждый удар по отдельности и нанесем им поражение по очереди, – он покачал пальцем и повторил: – По одному – вот в чём секрет победы!

Его сыновья и военачальники поклонились.

– Я слишком великодушен! – продолжал Согамори. – Отдавая мягкосердечные приказания, я пытался жить в соответствии с учением Будды. Я оставил братьев Муратомо в живых. Я терпел бесчестных офицеров в охране императора. Я не тронул Северных Фудзивара.

Внезапно он встал и опрокинул ударом ноги прекрасную древнюю стеклянную картину, состоящую из четырех панелей.

– Когда эта война закончится, каждый близкий родственник Муратомо-но Домея будет ввергнут в преисподнюю, даже грудные младенцы! Муратомо впитывают дух измены с молоком матери. Все должностные лица и самураи, подозреваемые в вероломстве, независимо от тяжести подозрений, будут казнены. Все приказы воинствующих монахов будут запрещены. Северные Фудзивара лишатся своих земель. Такаши-но Согамори больше не будут вызывать сострадание! – он раздавил картину на мелкие кусочки.

Высокопоставленные должностные лица поспешили прочь, их шёлковые и сатиновые одеяния шуршали, золотые эфесы церемониальных мечей мерцали.

Согамори повернулся к Ацуи, и его широкое лицо осветилось улыбкой:

– Ацуи-тян, что мой прекрасный внук хочет от дедушки?

Ацуи довёл себя до изнеможения. Нервно сглотнув слюну, он произнес:

– Досточтимый дедушка, я хочу сражаться с Муратомо!

– Встань, дитя. Иди, сядь со мной, – Согамори показал на подушки, находящиеся около него. На его лице появилось болезненное выражение.

– Сражение – это грязная работа палача. Мои предки были самураями, я – самурай, мои сыновья – самураи. Теперь один мой внук занимает трон, и я всегда надеялся, что другие мои внуки, собирающиеся участвовать в войне, станут учеными и государственными мужами.

– Досточтимый дедушка, ты боишься, что со мной что-нибудь случится, – сказал Ацуи, улыбаясь. Он знал, что этой улыбкой он может заставить деда уступить ему во всем.

– Ерунда! – рассмеялся Согамори. – Что с тобой может случиться? Ты ведь избранник Бога!

– Дух моего отца зовет меня на войну, дедушка! – сказал Ацуи. – С тех пор как я стал жить с тобой, ты не устаешь повторять рассказ о том, как отец лишил Муратомо трона. Я хочу участвовать в великой битве против Муратомо так же, как ты и мой отец. Кроме того, я мог бы служить моему кузену-императору при дворе.