Момент истины - [16]

Глава 11

«А вот и наш неуёмный гармонист», — сказал себе я, пожимая сухую старческую, но довольно крепкую, руку Леонида Ильича. Поприветствовав его, пригласил войти. Тот к счастью был трезв, подтянут и, зайдя в квартиру, сразу же предложил прослушать его новое творение, обратив при этом внимание на шум и девичий смех, доносившийся из большой комнаты.— Да, деда Леня, ты угадал, там, действительно, ржут наши барышни, из нашего же с Вами ансамбля, — произнёс я показывая дорогу в так называемый кабинет, — проведать приехали, а получилось, как Вы видите целое застолье. Так, что давайте, показывайте побыстрее Вашу революционную мелодию и пойдёмте скорее за стол. Нас там ждут.

Дядя Лёня не стал мешкать и быстро, достав из футляра гармонь, присел на кровать, накинул на плечо кожаный ремень и заиграл. Откровенно говоря, на мой взгляд, музыка была так себе. Вроде бы и заводная, вроде бы и весёлая, но в то же время какая-то бестолковая что ли и, как мне показалось, через чур примитивная. Не по форме изложения и сложности исполнения, а по содержанию и абсолютно глупым и не интересным ходам. Конечно моё мнение, а это было сугубо субъективное мнение, однако, положа руку на сердце, нельзя было сказать, что творение мною уважаемого гармониста, хоть сколь-нибудь интересно. Но порадовало другое. А именно тот факт, что человек решил, как говориться, бороться и искать, найти и не сдаваться. Он избрал путь не бесконечного прозябания на печи с бутылкой вина под ручку, а на активный образ жизни, завязав с пьянством и влившись в наш дружный трудовой музыкальный коллектив.

Я это категорически приветствовал, поэтому почин гармониста всё равно похвалил, сказав, что при небольшой аранжировке из этой прекрасной мелодии получиться настоящий хит. Дедуля зарделся, скромно потупился и сказал, что у него ещё есть задумки. Я кашлянул, прикидывая на ходу, как быстро и аккуратно отказаться от прослушивания мелодий именно сейчас, но к счастью оказалось, что он пока сам не готов их продемонстрировать высочайшей комиссии. Комиссия в моём лице абсолютно этому не расстроилась и предложила активному члену общества оставить гармонь здесь, а самому присоединиться к всеобщему празднику, который всё больше стал походить не на культурное мероприятие, а на попойку.Увидев нашего деда, члены ансамбля сначала впали в ступор, но затем быстро оклемались и искренне обрадовались, похлопывая застеснявшегося гармониста ладонями по плечам.

«Гм, не ужели они не слышали звуки гармони доносившиеся из соседней комнаты»? — удивился я, однако, обратив своё внимания на орущий на всю катушку магнитофон, я понял, что наши с дедом Лёней музыкальные изыскания остались народом не услышанными.— Саша, а какую песню ты написал для Мансура Ильхамовича, — спросила меня, весело смеясь, Ольга Ивановна Золотова. — А то он тут нам её так расхвалил, так расхвалил, а спеть сам отказывается. Говорит, что без аккомпанемента не может.— Ольга Ивановна, я не отказываюсь, — сделав жест открытой ладонью, парировал её высказывание Ташкенбаев, — ведь там такая песня, что без аккомпанемента её никак не получится исполнить, как должно. Она просто не будет звучать.— У Саши гитара вон стоит. Спойте под неё. Чем Вам не аккомпанемент? — не сдавалась бывшая ВРИО.— Увы, там нужен совершенно другой инструмент, — отмазывался как мог Мансур, вероятно совсем не хотев петь и, чтоб от него отстали, предложил тост за прекрасных дам.Это предложение вызвало здоровый ажиотаж за столом и народ дружно подняв наполненные рюмки, чокнулся ими, поддержав это прекрасное предложение. Я тоже чокнулся со всеми, но в отличии от остальных выпил не алкоголь, а разведённое с водой вишнёвое варенье, которое на зиму закрывала бабушка и которое я, в виду отсутствия компота и сока, так бесцеремонно откупорил.

Плёнка на магнитофоне вновь закончилась и Дмитрий, отвлёкшись от дискуссии с Алимом и Мефодием быстро перевернув кассету, вновь включив запись наших песен. Глядя на всеобщее веселье, царившее вокруг, на меня, как всегда в таких случаях, накатила какая-то апатия и хандра.

«Веселятся они, шутят, смеются, пьют», — от чего-то недовольно, думал я, разглядывая танцующих под грустную песню «Ну вот и всё», раскрасневшуюся Золотову с Алимом, стесняющуюся всего на свете Лилю с не менее стесняющимся полупьяным Мефодием и скромную рыжуху Юлю, которую пригласил на танец галантный Юрис, чем лично мне сразу не понравился. Вмиг почему-то стало грустно и одиноко. Повернув голову налево, увидел одиноко стоящую средь закусок бутылку «Столичной», которая, заметив мой грустный взгляд, призывно помахала мне «бескозыркой». Я нахмурился и быстро повернул голову направо, однако и там меня ждала притягивающая взгляд бутыль «Арпачай». Я не отреагировал и перевел взгляд на центр стола, смотря прямо перед собой, откуда на меня во все глаза смотрела и скромно улыбалась «Зубровка», готовая отдаться мне в любой момент без лишних политесов. Я опустил голову вниз и заплакал…

Однако скорбь моя продолжалась недолго и уже через пару минут грустную песню сменила более веселая композиция и компания танцоров начала танцевать более ритмично.— Какие женщины красивые у тебя тут собрались, — сказал мне на ухо Мансур, — просто нимфы, а не девушки.— Мансур Ильхамович, ты имей ввиду, что они все заняты, — ввёл в курс товарища я. — Тёмненькая толстушка, она с нашим барабанщиком крутит, видишь, как она его любовно поддерживает, чтобы тот от усталости не упал. Золотова, судя по кольцу на пальце, замужем, а вон та пляшущая рыжуха, вообще замуж вот-вот выйти должна.