Молот Радогоры - [30]

Независимость варваров многие века мешала им даже организовывать свои войска строевым порядком. Не случайно униформирование, то есть единообразие формы — изобретение чисто эллиническое. Варвары лишь тяготеют к исторической типичности. И если символом эстетизма стала короткая стрижка и гладко выбритое лицо, символом варварства остаются длинные волосы и борода.

Здесь следует вывод, имеющий для нас глобальное значение: даже внешний вид варвара подтверждает истину, что для поиска совершенства вовсе необязательно пользоваться искусственным усовершенствованием натуры. То, что вложено Природой естество, представляет тот уровень подлинной эстетики, которая когда — то прошла мимо глаз копировальщика.

Правда, судьба относительно каждого из нас совершенно по-разному распорядилась этим задатком. Вот стоят пред вами две женщины, одного возраста и равных возможностей. Только одна из них способна прошибить ваш рассудок, а другую иначе как бабой и не назовешь.

Где же та коварная рука, что так ощутимо разделяет Идею и ее воплощение в живой материал?

И все-таки судьба — только исполнитель приговора, который выносит нам жизнь. Подумайте, так ли вы распорядились своей жизнью, как этого требовала жизнь относительно вас? А может и не мы вовсе выбираем жизнь по себе, а сама жизнь, оценив «емкость» нашей натуры, наделяет ее мерой своего совершенства? Это звучит по варварски, ибо ставит Природу выше понятия «жизнь». Жизнь — только форма ее существования. Точнее, одна из четырех форм.

Жизнь так долго создается Природой, вбирает в себя такой потенциал «раскручивания», названный эволюцией, что спорить с ее законами бесполезно. Сопротивление ей человека способно надломить разве что самого человека, изгадившего жизнь, но никак не могущего посягнуть на Природу.

Нет, я не идеализирую варвара, наделяя его сознание паранормальными свойствами. Но ведь магия — творение варваров. И если согласиться с тем, что магия не только примитивное толкование явлений Природы, но и способ влиять на эти явления, становится очевидным, что варвар далеко не смиренно сносит даже самые безжалостные приговоры судьбы.

Магия и есть душа варвара. Магия, то есть бунт против научного рационализма и всезнайства. Она менее подвержена догматизации, оставляя право своим адептам находиться иногда в абсолютном противостоянии друг другу при этом сохраняя привязанность общему для них понятию. Магия никогда не была областью теории. Затеоретизировали ее все те же доморощенные «колдуны» и «экстрасенсы», что уже получили пинка под зад от академической науки.

И все-таки традиционная магия, по большей части, это уже хлам, потому что она примитивна, а быть варваром вовсе не означает жить в отсталости и примитивизме.

Помню, как в дискуссии с ученым-материалистом, мне пришлось прибегнуть к демонстрации влияния символа на подкорковые структуры головного мозга. Символ — это информационно насыщенный элемент, воздействие которого на мозг способно вызывать физиологические реакции. Символ может быть не только графическим, то есть действующий через визуальные связи. Он способен проникать в нас с помощью других органов чувств, например, обоняния слуха, осязания.

В той ситуации мне предстояло трансформировать символ посредством внушения, не прибегая к проводящим путям органов чувств. Я даже не стал объяснять оппоненту, что собираюсь делать, с тем, чтобы ничем не мотивировать возможность его суггестивной реакции. То есть избежать невольной подчиняемости своему бессознательному опасению.

Символ был выбран самый жесткий. На обывательском языке его можно было бы назвать «знаком смерти».

Мне приходилось им пользоваться всего несколько раз. Во всех знак стал причиной весьма специфических реакций человеческого организма. Не буду брать на себя смелость, утверждая, что он однозначно способствует летальному исходу. Однако четко выраженные патологические способности этого знака совершенно очевидны. Он чем-то напоминает вирус, уничтожающий живизну компьютерных сетей.

Кстати сказать, достался он мне в качестве дара за участие в аналогичном эксперименте. Разница состояла только в том, что тогда, а это был 1983 год, последствия мы могли только предполагать. Нужен был скептик — доброволец. Я вызвался без колебаний. Помню, как набрав номер телефона испытателя, я торжествующим голосом изрек:

-«Ну вот, прошли ровно сутки и ничего не случи…» — договорить не удалось, трубка повисла на телефонном шнуре.

Вообще за все эти годы единственное, что не подчинилось нашему уразумению — как регулируется «часовой механизм» этого «взрывателя».

Моему оппоненту, согласно его убеждениям, ничего не могло угрожать. Это в какой-то мере оправдывало мои действия. Итак, его действия могли бы быть исключительно материалистическими, о есть построенными чисто механическим способом, а я мог попробовать, согласно моим взглядам, еще что-то сверх этого… Ровно полторы минуты, девяносто секунд. Он начал задыхаться.

И все это — элементарщина, не требующая в магии варвара даже специальной подготовки. Так, познавательное баловство. Конечно, оно не столь безобидно как выскабливание институтских конспектов. И все-таки с высоты своего жизненного опыта я не стал бы придавать особого значения подобным упражнениям.