Молоко без коровы - [127]

Тут самое логичное решение – сидеть ровно с царским видом. Доить население, пилить ренту, натаскивать вооруженных защитников и во всех бедах винить «врагов России». История с присоединением Крыма показала, что можно получать поддержку населения и при падающей экономике. К тому же реформы 1990-х россияне восприняли очень болезненно, на их новый виток власть не решилась в 2000-е, а сейчас перемены совсем не в ее интересах.

Для инвестора это все чрезвычайно грустно. Это как для пылкого кавалера узнать, что избранница не читает книг и не моется, зато снималась в порно и не способна родить. Если на другой чаше весов только ее озорная улыбка и эффектное платье, то что в итоге перевесит? Тем не менее инвестиции – самое модное нынче слово в верхах.

Хвост виляет собакой

В феврале 2019 г. президент Путин поручил правительству разработать меры по увеличению частных инвестиций в российские высокотехнологичные проекты. А премьер Медведев то и дело призывает инвесторов к активности, словно это школьники, которым лень идти на прогулку в дождь. Еще в 2012 г. Путин поставил задачу подняться в мировом рейтинге Doing Business (оценка условий ведения бизнеса) со 120-й позиции до 20-го места за 6 лет^[25]. С задачей не справились: в 2018 г. Россия пребывала на 31-й позиции. Но рост все равно впечатляющий: получается, предпринимателю у нас комфортнее, чем во Франции, Швейцарии, Японии или Китае. Почему же тогда из России бегут капиталы? Почему доля государства в экономике превышает 70 %? Doing Business формируется из 10 показателей – от получения разрешений на строительство до обеспечения исполнения контрактов. Наверняка по каждому из них «двигал страну вперед» коллектив высокооплачиваемых волшебников.

Реальный инвестор, если и смотрит подобные рейтинги, то разве что в виде косвенной информации. «Секреты финансистов», всплывающие в различных интервью, удивительным образом похожи на 10 правил, сформулированных в мировом бестселлере Ручира Шармы «Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире». Шарма – топ-менеджер гиганта Morgan Stanley, ответственный за его инвестиционную политику более 20 лет. Не профессор какой-нибудь, получающий за советы гонорар независимо от результата.

Базовая вещь: обеспечить экономический рост в стране с уменьшающимся населением невозможно. Пока футурологи пугают нашествием роботов в промышленность, в реальности идет битва за трудовые ресурсы – в первую очередь, за мигрантов^[26] (не нужно путать гастарбайтеров с теми, кто под видом беженцев стремится на Запад, чтобы паразитировать на его социальной системе). Правительства делают все возможное, чтобы работали женщины и пожилые люди – желательно лет до 70.

Реформы удаются, лишь когда население поддерживает реформатора. Выше всего шансы страны, которая восстанавливается после кризиса при «свежем» лидере, который скорее харизматик из народа, чем трижды ученый, но непонятный технократ. В России ситуация уникальная: лидер у власти около 20 лет, но он же – единственный в стране политик с высоким рейтингом. Как выразился драматург Артур Миллер, эпоха подходит к концу, когда исчерпались основные иллюзии. А россияне еще клюют на иллюзорные выгоды, связанные с величием державы в мире.

По числу миллиардеров Россия занимает третье место в мире, и они контролируют 16 % ВВП – это очень много^[26]. Для определения неравенства в мире существует коэффициент Джини – чем выше число от нуля до единицы, тем шире пропасть между богатыми и бедными. Но для инвестора коэффициент Джини – пустой звук. Его куда больше волнует, на чем сделаны крупнейшие состояния в конкретной стране.

Если в отраслях, ориентированных на извлечение ренты (нефть, газ, лес, строительство), то все плохо. Значит, в стране неважно со свободной конкуренцией, с удобной для инноваций средой, а богатеют за счет политических связей, позволяющих получать госзаказ и делянки для добычи сырья. А «хорошие миллиардеры» – это Билл Гейтс или Марк Цукерберг, сумевшие на полную монетизировать свои находки. «Русского Цукерберга» зовут Павел Дуров, и как сложилась судьба его инноваций в России, хорошо известно.

Почему происхождение богатства так важно? Попробуйте представить невозможное – в России сменилась власть. Вернулась атмосфера гласности, и страна с гневом узнала, что все ее ресурсы принадлежат семьям каких-то мутных дзюдоистов и хоккеистов, которые голосовали за идиотские законы и рыскали близ трона. Естественное желание народа – все переделить. На коне окажутся политические силы с дорожными картами дележа. Для экономики и инвестиций такой климат – хуже некуда. Как пишет Шарма, «если в хорошие времена направить все усилия на перераспределение богатства, то это может замедлить рост и сделать всех беднее». Это еще мягко сказано: после избрания президентом Зимбабве чернокожего Роберта Мугабе из страны стали выгонять всех белых. Очень быстро безработными оказались 90 % населения, а одно куриное яйцо стоило 35 млрд зимбабвийских долларов.

Инвесторы ловят знаки перемен. Например, в насквозь коррумпированной Мексике аукцион по продаже прав на шельфовые нефтяные месторождения транслировался по национальному телевидению в прямом эфире. И это добрый сигнал о том, что власть, по крайней мере, не пытается создавать барьеры. А если крупнейшие мегапроекты строят подрядчики, выбранные без конкурса, как трассу «Таврида» в Крыму или Керченский мост? Что услышат инвесторы?