Молодые Боги. Новый рассвет - [25]

Саян говорил дольше, чем семь минут – очень многие вещи, фамилии и места были для меня непонятны. Вполне вероятно, говорил он не всю правду, но проверить я никак не мог. Пленник же, словно утопающий за соломинку, цеплялся за свои воспоминания, кажущиеся важными. Многие темы и детали из его вымученного рассказа: эксперименты по пересадке сознания, клонированию, работа лабораторий проектов «Данте», «Моро», «Вагрант», «Пантеон», имена и фамилии самых разных чиновников, представителей старой аристократии и людей из крупного бизнеса по всему миру, их удивительные связи – были, несомненно, интересны, – но все это не очень сильно меня сейчас занимало.

Включенный на смартфоне диктофон писал речь приговоренного к смерти, а я снова и снова переживал воспоминания Юлии о том, как Саян – с несомненным умением, пыткой заставлял ее рассказывать взахлеб все, что она знает.

Несколько раз пленник выдыхался и в очередной раз надолго замолкал. А когда я поднимался – он вновь говорил, захлебываясь словами, но повторяя уже слышанное по второму кругу. Увидев мой взгляд, Саян резко замолк и постарался выпрямиться.

– У меня для тебя хорошая новость, – ровным голосом произнес я, чувствуя, как губы понемногу искажаются в гримасе сдерживаемой злости.

Саян напрягся – и я словно на листе бумаги читал его сдерживаемый страх, огонек надежды и яростное желание убивать. Думая, что я удовлетворен его раздавленным видом, он готовил отчаянную попытку броситься на меня, спасая свою жизнь.

– Юлия жива, у меня все получилось. Ты рад, правда?

Саян дернулся, как от удара, и в его чистом глазу – второй был залит спекшейся кровью из разорванной брови – я увидел страх и злобу.

– Дай хоть воды попить напоследок, – прохрипел он.

Когда я взял принесенную Мартином воду, Саян напрягся в готовности – ожидая, когда я приближусь. Но с места я даже не сдвинулся – просто кинув тяжелый высокий стакан. Донышком бокал вскользь ударил щеку пленника, не успевшего отдернуть голову.

– Пей, – кивнул я на разлившуюся воду. Саян глянул с неприкрытой ненавистью, но тут я скользящим шагом оказался рядом и всадил ему в ключицу загоревшийся пламенем нож. Дикий нечеловеческий крик ужаса и боли заметался, отражаясь от стен – казалось, от него задрожали стекла.

От истошного вопля через несколько мгновений осталось лишь эхо, а от Саяна – истонченный, словно выжженный яростным пламенем прах скелета. Ощущая, как открылась дверь и на пороге замер Мартин, я выпрямился. В руках пульсировал энергией вороненый клинок – по лезвию перетекали искорки. Я со всей ненавистью потянул жизнь из Саяна, но тот был мне настолько отвратителен, что вся энергия осталась в клинке.

– Мартин, здесь надо прибраться, после мы уезжаем. Желательно как можно скорее.

– Хорошо, мсье, – раздался позади сухой голос Мартина. – Позвольте…

– Да? – обернувшись, я пристально посмотрел на швейцарца.

– Впредь прошу вас согласовывать заранее подобные операции.

Я вопросительно поднял бровь, а Мартин, глядя в мой безжизненный изумрудный глаз, невозмутимо продолжил.

– Для того чтобы уничтожить биологические следы потребуется время. Если очистить кровь только моющими средствами, даже обычные криминалисты смогут многое найти. Если бы вы предупредили, я бы заранее приготовил помещение.

– Хорошо, – кивнул я и подобрал нейроблок, затерявшийся среди черных обугленных костей. – Сколько времени понадобится?

Мартин скользнул глазами по праху Саяна, лужам крови, валяющимся отрубленным пальцам.

– Не более часа.

– Хорошо, сделай все как надо. Где кухня, покажешь?

Через пятьдесят минут две машины выехали за ворота коттеджа – специалисты де Варда, охраняющие коттедж, направлялись в Жуковский. На «Гольфстриме», на котором прибыли мы с Мартином, в целях конспирации улетали именно они – но не в бельгийский Кортрейк, из аэропорта которого прибыли мы, а в испанский город Ла-Корунья, запутывая следы.

Мы же с Мартином, по широкой дуге – через Черноголовку и Щелково – объезжая Москву, поехали к Шереметьево. Остановились всего один раз – на мосту через небольшую реку, куда я выкинул нейроблок Саяна. Вылетели из Шереметьево почти сразу, купив билеты в эконом-класс на регулярный рейс «Аэрофлота». Для того чтобы провезти нож, расставаться с которым я не желал, пришлось заехать в торговый центр и купить чемодан, забив его одеждой, чтобы не вызывать подозрений при досмотре. Бумагу о том, что внушительного вида клинок является бытовым и всего лишь конструктивно сходным с оружием изделием, мне предусмотрительно выдали в магазине.

Как нож, так и мой канадский паспорт на имя Джесси Корбу, вопросов у пограничников не вызвали. Идея де Варда с моим именем из новых миров и местной фамилией – Corbeau по-французски «ворон» – мне не очень нравилась, но выбирать пока не приходилось. Спасибо хоть не записал Корбен Далласом или Джесси Пинкманом.

После краткой пересадки во Франкфурте-на-Майне мы оказались в Париже и после трех часов дороги на арендованной машине уже заезжали в предместья Лилля. Мартин был за рулем, а я, невидящим взглядом провожая бегущие за окном аккуратные предместья, думал о том, насколько был наполнен событиями сегодняшний день. Из Вильнев-д’Аска на плато Хеллгейт, оттуда после смертельной гонки через портал в Атлантиду, потом в Москву и через крупный немецкий авиахаб обратно во Францию – в Лилль – через парижский аэропорт Шарль де Голль. Но никакого утомления не было, наоборот, внутри кипела жажда деятельности и скрытая энергия.