Молодой Ясперс: рождение экзистенциализма из пены психиатрии - [40]

Декарт для себя отвоевал упорным трудом души и тела.

А вот студенту медицины Карлу Ясперсу еще предстояло пройти весь этот путь, с самого начала. Ему надо было совладать с тем собственным бедственным состоянием, которое периодически накатывало на него — во время каждого резкого ухудшения здоровья и самочувствия. Ему еще только предстояло научиться побеждать и использовать то отчаяние по имени cogito ergo sum, которое впервые охватило его еще в школьные годы, в лесу во время охоты.

Ясперс был скрытным, он редко высказывал вслух свои действительные мысли (мы уже успели убедиться в этом и еще убедимся не раз). Он обманул своего врача, который хотел поберечь его от малейших нагрузок и опасностей, чтобы он протянул подольше. Он, конечно, ответил героически: нет, такой неполноценной, ущербной жизни мне не надо, пусть я проживу всего десять лет, о чем мне следует сказать честно, но это будут десять лет яркой, полноценной жизни.

Так отвечает в романтической сказке орел ворону: пусть я проживу тридцать лет, а не триста, как ты, но зато не буду питаться падалью, а вкушу свежей крови!

На самом деле Карл Ясперс думал не так. Гордыня его была еще более великой.

Но высказать врачу свои настоящие мысли он просто не мог. Потому что он думал, что проживет долго, вовсе не десять лет, которые отводила ему медицина. Он проживет долго, потому что подвергнет радикальному декартовскому сомнению всю медицину. У него не остается иного выхода: чтобы жить долго, надо не оставить от здания медицины камня на камне. Вернее, впрочем, следует сказать — с практичностью предков — так: возьмем от медицины все, что она сможет дать, и отбросим ее там, где она ничего нам дать не может. Там, где медицина сможет помочь в борьбе с недугом, это будет использовано по максимуму. Но за пределами ее возможностей — там, где она уже бессильна перед болезнью — она будет подвергнута тотальному картезианскому сомнению, с отбрасыванием всех и всяческих иллюзий.

Все достижения и методы медицины, все ее технологии Карл Ясперс собрался изучить с основательностью немецкого крестьянина, каковыми были его предки по материнской линии — для этого и была заведена домашняя лаборатория. Но если эти методы и технологии окажутся иллюзорными, а теоретические представления — неудовлетворительными, то под сомнение подпадут и все медицинские диагнозы. И смертный приговор Карлу Ясперсу, вынесенный Р. фон Вирховым, будет отменен.

Так оно и вышло в итоге.

Карл Ясперс взял из медицины все, что она только могла дать ему для лечения собственного недуга. Но победить этот недуг она, как выяснилось, не могла. Поэтому Карлу Ясперсу всю оставшуюся жизнь пришлось доказывать ограниченность чисто медицинского подхода к человеку. Он подверг сомнению диагноз медиков, осуждавший его на смерть на третьем десятке лет, и прожил со своим «букетом» тяжелейших заболеваний до восьмидесяти шести (!) лет. Он прожил не двадцать пять лет, как ему сулил Вирхов, а восемьдесят шесть!

Для этого Карлу Ясперсу пришлось мобилизовать в себе те силы, о существовании которых многие медики даже не подозревали. Попытаемся понять, как это было сделано.

Глава V. Диссертация «Тоска по родине и преступления»: с Декартом против медицинского материализма

О важности хитроумия при выборе диссертационной темы

Первым шагом к такой мобилизации всех своих жизненных сил Карлом Ясперсом и стала его диссертация «Тоска по родине и преступления». Она, как мы вскоре увидим, была попыткой подвергнуть декартовскому сомнению всю современную медицину — ту самую, которая приговорила К. Ясперса к смерти на третьем десятке лет.

Ясперс, конечно, считал себя человеком великим (иначе он просто не посвящал бы столь много внимания размышлениям о величии в своих работах). Как человек великий, он ставил перед собой незаурядные цели, такие, каких никогда не наметил и не достиг бы человек.

Да, мы беремся утверждать, что К. Ясперс поставил себе целью подвергнуть сомнению всю медицинскую науку, в частности, ее основополагающее убеждение в невозможности души исцеляющим образом воздействовать на тело. Врачи сказали Ясперсу: никакие его психические усилия не помогут ему справиться с бронхоэктазами; соматические процессы объективны, от воли и сознания человека они не зависят. Если принять на веру эти доводы ученых, придется умирать в двадцать пять лет.

Если же ты хочешь жить дольше, элементарное требование инстинкта самосохранения — подвергнуть декартовскому сомнению всю медицину. Если бы Ясперс был человеком слабым, он смирился бы с медицинским вердиктом и опустил руки. Или, возможно, побежал бы спасаться от одного — враждебного — авторитета к какому‑нибудь другому, дружественному: отправился бы за помощью к какой‑нибудь «нетрадиционной медицине» или к церкви, стал бы молить Господа о здоровье.

Но Ясперс был человеком сильным. Поэтому он решил справиться со всеми жизненными трудностями в одиночку. Больше того — он хотел стать человеком великим. А потому он замыслил триумф.

Он не просто подвергнет декартовскому сомнению медицину. Он сделает это публично, в окружении медицинских университетских авторитетов.