Молодой негодяй - [2]

— Что там у тебя? — спрашивает поэт приятеля.

— Болоньи отца и матери, костюм отца, две пары золотых часов, — перечисляет Геночка улыбаясь. Улыбочка у него особая: злая и аккуратная.

— Влетит вам, Геннадий Сергеевич!

— Это уж не ваша забота, Эдуард Вениаминович! — парирует Геночка. Однако, очевидно, решив, что приятель заслуживает комментария, добавляет: — Они уехали отдыхать. На месяц. И оставили мне только двести рублей. Я их предупреждал, что мне этих денег не хватит. Вот приедут — расплатятся за несправедливость, совершенную по отношению к единственному сыну.

Геночка часто сдает в ломбард вещи, свои и родительские. Он изобрел этот способ добычи денег еще до того, как познакомился с поэтом Эдуардом. Вещи всякий раз Геночкин отец выкупает. Папа Сергей Сергеевич Гончаренко любит своего красивого, статного, голубоглазого сына. Хотя папу волнует полное равнодушие сына к какому-либо виду человеческой деятельности кроме поисков приключений и посещения ресторанов и волнует все более сейчас, когда Геннадию исполнилось 22 года, он ему прощает и ломбарды, и даже худшие вещи. Неудачную женитьбу, например. Папа, а не Геночка, платит алименты бывшей жене и сыну Геннадия — своему внуку. Папа Сергей Сергеевич — директор самого крупного в Харькове ресторана «Кристалл» и ресторанного треста того же имени, объединяющего множество других «торговых точек».

Геночка, не утруждая себя выниманием вещей из чемодана, просовывает под приветливо поднявшуюся решетку чемодан и нетерпеливо постукивает каблуком по выложенному керамическими плитками полу. В ломбарде младшего Гончаренко хорошо знают, и потому операция не занимает много времени. Через десять минут друзья уже спокойно спускаются на пахнущую нафталином и акацией улицу. Геночка удовлетворенно вставляет в черной кожи бумажник полученные шестьдесят рублей. И брезгливо, в другое отделение, — квитанцию. — Ну, куда пойдем?

2

Они перелазят через каменный забор, отделяющий парк имени Тараса Григорьевича Шевченко от харьковского зоопарка. Собственно, можно было бы спокойно купить билеты, всего рубль двадцать на брата, но юноши считают делом чести не заплатить за вход на «свою» территорию. Зоопарк — традиционное место времяпрепровождения для Эда и Генки, так же, как и для всех остальных членов «СС» — разболтанного содружества молодых людей более или менее одинакового возраста, группирующихся вокруг Геночки Великолепного. Другие члены «СС» — художник Вагрич Бахчанян, «француз» Поль Шемметов, «фриц» Викторушка, Фима по кличке «Собак». Каждый из членов «СС» отличается чем-нибудь необыкновенным. «СС» никак нельзя назвать обычной компанией молодых людей…

Августовское солнце в Харькове — беспощадно. Однако ребята в костюмах — денди-стиль, введенный Геннадием и охотно поддержанный вчерашним рабочим литейного цеха, а ныне — поэтом Эдом. Привычно переметнувшись через утыканный стеклами хребет забора, ребята приземляются в джунглях зоопарка и, лавируя между гигантскими кустами бурьяна и лопухов, орешником и другой августовской буйностью, по одним им ведомым тропинкам спускаются в овраг, проходят мимо старого дуба, растущего на самом дне оврага, и поднимаются из оврага уже возле «харчевни». Старые ее бока, когда-то окрашенные красной краской, но вылинявшие до рыжей желтизны, приветливо возвышаются им навстречу. Туфли юношей в пыльце буйно пачкающихся в августе многолетних украинских трав, тяжело оплодотворяющих грубые и мощные украинские травы противоположного пола. У Геннадия в руке сверток с бутылками. Водка. В «харчевне» официально не продаются спиртные напитки.

Карабкаясь вслед за другом по тропинке, Эд вытирает лицо платком. Время от времени их догоняет густое облако мошки, стараясь высосать как можно больше миллиграммов крови из непрерывно передвигающейся добычи. Гена и Эд активно машут руками, сигаретами, которые они курят, и отражают набег. Обливаясь потом, но невозмутимые, они выбираются на поверхность и заходят по узкой тропинке между тщательно высаженными цветами во фронт «харчевни». Как бы приветствуя их прибытие, из глубин зоопарка раздается рык тигра.

— Джульбарс, — определяет поэт.

— Султан, — не соглашается Гена.

На открытой веранде «харчевни», одинокая, что-то делает со стульями официантка тетя Дуся. Крупной женщине с вульгарным, красивым лицом лет 30, но все равно «тетя».

— Ой, хто пришел! Геночка пришел! — радостно восклицает она. Еще бы Дусе не радоваться. Денди Геннадий всегда оставляет ей такие чаевые, каких, Эд уверен, не собирается у нее за неделю подачи посетителям зоопарка яичниц, колбас с горошком, «киевских» и цыплят табака.

— Дуся, положите, пожалуйста, это в холодильник! — Генка, подражая отцу, бывшему полковнику КГБ, директору треста, обращается ко всем на «вы». Это его особый шик. И Генка не ругается, что выгодно отличает его от многих других приятелей Эда, сквернословящих направо и налево.

— Эдуарда Лимонова вы, безусловно, знаете, Дуся? — Генка с некоторой долей иронии смотрит на Эда.

— Да твой друг же был с тобой у нас, Геночка…

— Безусловно, Дуся… но с тех пор он сменил фамилию. Запомните, пожалуйста, — «Эдуард Лимонов»…