Молодежь семидесятых - [12]
Он много ездил по разным странам, где рассказывал, как свободно живут верующие в СССР. Он неплохо владел английским языком. Я бы не сказал, что на нем лежала внутренняя работа, ею в основном занимался председатель Союза Клименко. Правой рукой Бычкова был Виталий Григорьевич Куликов, ставший на какой‑то период даже главным спикером Московской баптистской церкви.
Мои отношения с Бычковым не складывались. За некоторое время до моего ареста он меня перестал замечать и даже перестал здороваться. Обычно в коридоре я находился в окружении молодежи. Бычков же быстро проходил в кабинет, который надежно защищал от посторонних его секретарь. Некоторое время эту должность исполняла Лидия Ильинична Иванова, дочь Ильи Григорьевича Иванова. Сам Виталий Григорьевич Куликов тоже ревностно охранял двери в кабинет Бычкова, так что попасть туда было непросто. Он всегда сидел с кем‑то, постоянно был чем‑то занят. В общем он не был легкодоступным руководителем.
Прошло время и Алексей Михайлович ушел из ВСЕХБ и возглавил Семинарию евангельских христиан, и там мы уже встречались, но это уже было намного позже. Помню, он позвонил мне и сказад: «Я пишу книгу, послушай абзац о себе». Он прочитал этот абзац. Я к тому времени уже много лет возглавлял издательство «Протестант» и особой радости от услышанного не проявил. «Ну ладно», — сказал я в ответ на услышанное. К сожалению, этот абзац в окончательный текст книги не вошел. Вероятно моя реакция показалась автору недостаточно восторженной. Эту книгу поначалу я собирался печатать, но напечатал ее в итоге мой друг Дунаевский. Книга Бычкова в целом меня разочаровала. В ней ничего не говорилось о том, как формировалась политика ВСЕХБ во времена руководства Бычкова. В отношении молодежи, повторюсь, Алексей Михайлович всегда занимал охранительную позицию, потому что ему всегда доставалось за ее излишнюю активность.
Зная английский язык, Алексей Михайлович часто выступал с переводом именитых гостей. Сопровождал их в поездках по стране и был надежным проводником политики государства в жизни баптистского союза и церкви. Он однозначно считал, что свобод в нашей стране достаточно или почти достаточно и предпочитал о них рассказывать иностранцам. Он был враждебно настроен в отношении членов Совета церквей, и те платили ему взаимностью. В понимании многих Бычков был сторонником и апологетом враждебной нашей христианской свободе линии. Мое окружение и я лично зачисляли его во враги, оккупировавшие нашу церковь, чью власть на тот момент мы еще не могли свергнуть. Мы рассматривали его как ставленника органов госбезопасности, несмотря на все его попытки зарекомендовать себя как искреннего христианина. Надо отметить, что он разделил участь всего руководства ВСЕХБ: верующих детей у него не было, в церковь, в которой проповедовал их отец, они не ходили. В моем понимании это была плата за работу, которую он и другие руководители церкви и Союза осуществляли.
Я был несколько раз у Бычкова дома: он жил в Отрадном, недалеко от Петра Абрашкина. Его жена, весьма приветливая женщина, поила нас чаем. Но иногда по ее лицу было заметно, что в доме говорили про меня, про взаимоотношения молодежи и руководства, и вероятнее всего не в самой комплиментарной форме.
До конца его руководящей карьеры я и мое окружение считали его ставленником государства. Но я думаю, что он все‑таки верующий человек и что его сердце после распада СССР и потери работы пережило изменение. Логвиненко, новый председатель, не взял его на работу в Российский Союз Евангельских христиан–баптистов. Возможно, и возраст сыграл свою роль, хотя в то время он еще был крепок и мог бы поработать.
Подводя итог, могу сказать, что наши личные взаимоотношения с Бычковым были всегда натянутыми и ничего выдающегося из них не вышло. Правильно это или нет не берусь сказать даже с высоты прожитых лет.
В предисловии к своей книге «Мой жизненный путь» Алексей Михайлович Бычков так оценивал свою работу в должности генерального секретаря Всесоюзного Совета евангельских христиан–баптистов, которую он занимал с 1971 года по 1990: «Как во всяком деле бывают ошибки, непонимания среди людей, в чем‑то нас упрекали за неправильные действия (Совет церквей), но мы старались не отвечать на обиды; с помощью Божьей добиваться освобождения узников и восстановления уволенных (авторское словоупотребление сохранено) из ВУЗов; трудиться в проповеди Евангелия для спасения грешников и сохранения Церкви! В то время мы добивались разрешения у власти имущих строить молитвенные дома в разных городах нашей необъятной Родины, крестить вновь уверовавших. В те годы насущным было — утолить духовную жажду соотечественников и наладить поставки Библий из‑за рубежа…»
В своей книге Алексей Михайлович описал свой духовный путь. Покаяние его состоялось 6 ноября 1949 года в кругу друзей. В то время он был студентом института. Он рассказывает о двух встречах с сотрудниками КГБ, которые предложили сотрудничество с органами, в противном случае — тюрьма. Он отказывается, за что его, студента пятого курса, отличника, старосту, профорга и комсорга, отчисляют как сектанта. Он устраивается на работу техником–строителем в проектную контору, где работает 19 лет. Со временем контора становится Проектным институтом «Гипроавтотранс». Документацию в новых условиях надо было готовить на английском языке. Для этого Алексей Михайлович заканчивает вечерний факультет при Педагогическом институте иностранных языков. Но английский ему также нужен, чтобы читать религиозную литературу, в частности книги из личной библиотеки Ивана Степановича Проханова. После 19 лет работы на гражданской службе начальником отдела руководящие братья Московской баптистской церкви, в том числе и Александр Васильевич Карев, предложили ему перейти на работу во ВСЕХБ. Согласие Алексей Михайлович дал не сразу. Советовался с супругой. «Много лет ты работал на «кесаря», — сказала она, — теперь Бог тебя призывает, чтобы ты служил Ему». «Эти слова, — пишет Бычков, — я принял как от Господа».
