Молодая Раневская. Это я, Фанечка... - [75]
Домой платье унести не разрешили — как же, реквизит, за него положено расписываться в ведомости! — пришлось шить прямо на съемках, в павильоне, на коленке. Фаина сломала две иглы и исколола все пальцы. При этом она вполголоса бранилась на идиш, и очень удивилась, когда Ромм сказал ей тоже на идиш:
— Ай-яй-яй, приличная девушка не должна знать таких слов, не то чтобы произносить их.
— Где вы здесь видите приличных девушек? — удивилась Фаина. — Приличные девушки по ночам спят дома, а не шляются черт знает где!
Эти слова обидели актрису Софью Левитину, игравшую в картине пожилую монахиню. Она возмутилась и стала отчитывать Фаину:
— Если вы не считаете себя приличной, то так и скажите, а не говорите, что здесь нет приличных людей!
Непонятно — то ли у Левитиной было в тот день плохое настроение, то ли у нее напрочь отсутствовало чувство юмора. Другие актеры, не понимавшие идиш, недоумевали — из-за чего вдруг, ни с того, ни с сего, разгорелась перепалка? Ромму удалось быстро погасить конфликт, но Левитина с тех пор невзлюбила Фаину. Эта неприязнь обернулась для Фаины несыгранной ролью Анны Петровны в картине "Честь", которую режиссер Евгений Червяков снял на "Мосфильме" в 1938 году. Червяков, знавший Фаину по спектаклям ЦТКА, хотел снять ее в своей картине, но Левитина, с которой он был хорошо знаком, отговорила его от этого, и Анну Петровну сыграла актриса Екатерина Исаева.
Может, оно и к лучшему, что Фаина Раневская не сыграла Анну Петровну, потому что "Честь" была картиной слабой, конъюнктурной, рассказывающей о борьбе с вредителями-троцкистами. Зрителям она совершенно не запомнилась, мелькнула на экранах, и все. Раневская не любила играть в таких картинах, если и соглашалась, то потом об этом жалела и говорила свое знаменитое: "Сняться в плохом фильме все равно, что плюнуть в вечность".
"Пышка" получилась хорошей. Картина понравилась Сталину, понравилась Горькому. Правда, писатель Алексей Толстой, которому Ромм показал картину первому, потому что очень ценил его мнение, разнес "Пышку" в пух и прах. "Сразу видно, что вы западнее Потылихи не бывали", — усмехнулся Толстой, когда закончился просмотр, и начал перечислять ошибки, которые были допущены Роммом — и пили его французы не так, и мылись не так, и вообще все делали не так. "Не советую вам показывать эту картину за границей, — сказал Толстой в заключение. — Вас там засмеют, а ваша "Пышка" скомпрометирует советское искусство. А у нас, пожалуй, можно и показывать. Может и пройдет". Ромм был очень огорчен и успокоился лишь тогда, когда Горький, бывавший за границей не меньше Толстого, похвалил картину.
Спустя некоторое время в Советский Союз приехал французский писатель Ромен Роллан, который поселился у Горького. В числе встреч французского гостя с деятелями искусств была и встреча с кинематографистами, на которой присутствовал Ромм. Оказалось, что Горький показал Роллану "Пышку" и Роллан — настоящий француз! — похвалил картину. Особенно его поразило то, что госпожа Луазо разговаривала на французском (слова читались по губам) и что в одном из кадров были утки, настоящие руанские утки, которыми так славится эта местность. Ромм не стал рассказывать Роллану, что утки попали в кадр совсем по иной причине. Оператор Борис Волчек попросил запустить уток в лужу для того, чтобы "оживить" кадр. Про то, что Руан славится своими утками, никто из съемочной группы и понятия не имел.
Подводя итог, можно сказать, что дебют в кино получился у Фаины удачным.
— Я такая старая, что снималась в немом кино, — шутила Раневская и очень обижалась, когда ей не верили.
Дело было в том, что спустя двадцать лет, в 1954 году, "Пышка" была озвучена. Актер Всеволод Якут, один из лучших советских чтецов, читал закадровый текст. Старая картина заиграла новыми красками, текст очень гармонично лёг на снятый материал. Желающие могут убедиться в этом лично, посмотрев озвученную "Пышку". Но вот Раневская озвучку не одобрила. Ей она показалась лишней, портящей все впечатление от картины. "Такую хорошую работу испортили, — сокрушалась она. — Кому нужен этот голос? Как будто и так все не ясно".
Такую хорошую работу… Со временем "Пышка" начала нравиться Фаине, но это произошло со временем. После просмотра смонтированной картины Фаина заявила, что больше никогда не станет сниматься в кино.
— Почему? — удивился Ромм, радовавшийся тому, что первые в его жизни съемки наконец-то закончились. — Кажется, хорошо получилось.
— Ничего хорошего, — вздохнула Фаина. — Я совершила ужасную ошибку, согласившись сниматься. Будьте уверены, что я ее никогда не повторю! Я изменила театру и заслужила наказание за свою измену. Теперь мой позор увидит вся страна…
Сокрушаться о том, что ее "позор" увидит вся страна, войдет у Раневской в привычку. Она не сдержит своего обещания и продолжит сниматься в кино, но после каждой картины будет переживать, будет говорить, что после такого позора остается только пойти и застрелиться или еще что-то в этом роде. А когда картина выйдет в прокат, станет жадно прислушиваться к тому, что говорят окружающие. Хвалят ли? Или нет? От похвал Раневская расцветала. Всем нравится, когда их хвалят, а актерам в особенности. Не зря же создатель классической комедии Жан-Батист Мольер называл аплодисменты лучшей платой актерам.
Эта книга предназначена для тех, кто не привык киснуть перед телевизором или зависать над смартфоном. Она для любознательных людей, которые готовы дать пищу уму, вспомнить давно забытое или узнать что-то новое. Эта книга – не учебник, не руководство и не задачник, а сборник бесед на химические темы. Форма подачи материала легкая и ни к чему не обязывающая. Каждая глава начинается с чего-то «отвлеченного», что на первый взгляд может вообще не иметь никакого отношения к химии, а затем разговор от отвлеченного переходит к конкретному.
Перед вами – один из самых увлекательных романов Андрея Шляхова. Холодный кафельный пол, угрюмые санитары, падающие в обморок студенты-медики. Бывалый доктор Данилов оказывается в морге, к счастью пока как сотрудник этого таинственного учреждения. Изнанка жизни патологоанатомов еще страшнее, чем видится нам, простым обывателям. Вперед, в царство Аида, только не оглядывайтесь и не закрывайте книгу – все самое интересное только начинается.
Много куда закидывала судьба доктора Данилова, но выступать в роли судебного эксперта ему еще никогда не доводилось. Впрочем, выступить ему так и не довелось, но он старался сделать все возможное для защиты несправедливо обвиненного коллеги… «Правосудие торжествует даже в тех случаях, когда у него нет для этого оснований», говорил Конфуций.
Кожно-венерологический диспансер — самое таинственное из всех медицинских учреждений. Здесь не задерживаются те, кто не умеет держать язык за зубами… Доктор Данилов думал, что нашел спокойную работу, но очень скоро понял, что он ошибся. Сифилис и гонорея излечимы, глупость — нет.КВД — это место, где надо всегда быть начеку. Стоит однажды расслабиться — и ты пропал. Но самое интересное в кожно-венерологическом диспансере — это не диагнозы, а причины заболеваний. Вот тут-то и начинается самый настоящий триллер с элементами комедии.
Склиф – это не институт и не больница. Это особый мир. Доктору Данилову посчастливилось» устроиться на работу в место, которое называют и «Кузницей здоровья», и «Фабрикой смерти», и «Главной помойкой Минздрава».Вы знаете, сколько существует способов самоубийства и что делают с несостоявшимися смертниками врачи? Что хуже – отравиться дорогим героином или дешевым нашатырем? Герои и подлецы, циники и святые…Некоторые говорят, что Склиф – это нечто среднее между бойней и церковью.Сколько можно продержаться в главном институте Скорой помощи Данилов не знал, тем более, после одного страшного случая.
Покидая Москву, доктор Данилов и представить не мог, в каких условиях ему придется работать в провинции. Ужас, ужас. Ужас и еще десять раз ужас — вот что такое сельская больница. Столичная медицина отличается от провинциальной ровно настолько, насколько Москва отличается от всей остальной России.Но, тем не менее, и здесь живут люди. Если попадете в Сельскую больницу, не спешите отчаиваться. Некоторым счастливчикам удается выйти отсюда живыми…
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.