Молодая Раневская. Это я, Фанечка... - [52]
Второе искушение началось в театре.
— Фаина, вы не понимаете своего счастья, — убеждал актер Евгений Агуров, с которым Раневская сдружилась сразу же по приезде. — Вас занесло в Баку счастливым ветром. Вам уже рассказали, что Баку называют "Городом ветров"?..
— Еще в поезде рассказали, — смеялась Фаина. — И потом еще много раз.
— Вот видите! — Агуров с таким многозначительным видом поднимал вверх указательный палец, будто от того, как называют Баку в Фаининой судьбе что-то зависело. — Счастливый ветер занес вас в Город ветров, а вы не понимаете своего счастья…
"Вы не понимаете своего счастья" означало — ну зачем вам нужна Москва с ее Камерным театром, когда есть Баку и в нем есть новый рабочий театр? Фаина уже не рада была, что проболталась о своих планах. Но Агуров так интересовался и так уютно слушал, подперев щеку ладонью… И вообще он был человеком приятным, располагающим к общению. Сразу же, на правах "старожила", приехавшего в Баку месяцем раньше, взял над Фаиной и Павлой Леонтьевной шефство. Устроил им экскурсию по Баку, познакомил с нужными людьми — с хорошим дамским парикмахером, с хорошей портнихой, с "волшебниками", которые за деньги могли Луну с неба достать.
— Вот я приехал сюда из Москвы! — здесь Агуров делал паузу. — Никто меня не заставлял, сам взял и приехал, когда узнал, что здесь открывают новый театр. Новый театр! Вы понимаете, что такое "новый театр"? Нет, вы не понимаете! Все корифеи стояли у истоков! Были основоположниками нового дела! У них не было конкурентов, поэтому-то они и стали корифеями!..
Фаина считала немного иначе, но не спорила, кивала. Пылкостью Женя Агуров напоминал ей брата Яшу. Тот тоже был такой, заведется — не остановишь. Был… Был? Нет — не был, а есть! Яков жив! Все живы!
— Посмотрите на меня! — Агуров отступал на шаг и замирал на мгновение, давая Фаине возможность оценить темно-синий твидовый костюм, сшитый здесь, в Баку. — Я три года прослужил в московских театрах! Не в самых известных, но в московских!..
"Не в самых известных" было мягко сказано. Агуров служил скорее в полусамодеятельных студиях, нежели в театрах. Но Фаина уважительно округляла глаза — в московских, да.
— И что?! — трагическим тоном вопрошал Агуров. — Чего я там добился?! А здесь — новый театр! Играй любую роль! Есть возможность заняться режиссурой! Фаина, вы не понимаете своего счастья… Мы будем основоположниками! Спустя много лет наши портреты будут висеть в фойе…
— А на площади нам поставят памятник! — смеялась Фаина.
Агуров обижался и махал рукой — ну о чем можно разговаривать с такой несерьезной женщиной? Но на следующий день снова заводил свою песнь.
Бакинский рабочий театр был не таким уж и новым. Официально он был создан в 1923 году, а на самом деле — еще в 1920-м, просто до 1923 года она назывался Русским сатирагиттеатром. Но перспективы здесь были большими, потому что только с 1925 года театр начал переходить от обозрений и миниатюр к серьезному репертуару. Едва приехав, Фаина получила несколько ролей. Знакомыми были миссис Старкуэтер в "Волчьих душах" и Варвара Павловна в "Дворянском гнезде". Новыми — Королева в "Гамлете" и маленькая эпизодическая роль крестьянки в пьесе революционного драматурга Константина Тренева "Пугачевщина". Тренев был знаком Павле Вульф и Фаине еще с крымских времен. Он жил в Симферополе, часто бывал в театре, был поклонником Павлы Леонтьевны и даже написал пьесу "Грешница" специально для нее. Та пьеса оказалась слабенькой, но драматург Тренев быстро набирал силу. "Пугачевщину" критиковали за "недостаточно верное освещение пугачевского движения" (треневскому Пугачеву не хватало идейности), но ставили охотно, потому что она была написана сочным выразительным языком и имела крепкий, хорошо "свинченный" сюжет. Следующая пьеса Тренева "Любовь Яровая" стала одной из главных пьес советской сцены. О ней еще будет сказано позже.
"А может, и в самом деле ну ее, эту Москву? — думала Фаина. — Сколько можно тешить себя несбыточными надеждами? Баку — большой город, промышленная столица Кавказа. Климат тут приятный, а к запаху нефти быстро привыкаешь. Театр славный, люди собрались хорошие, ролей много…"
Искушение было велико, очень.
Фаина понравилась художественному руководителю (и основателю) театра Владимиру Швейцеру. К уже упомянутым ролям вскоре добавились роль Софьи Мироновны в сатирической комедии Бориса Ромашова "Воздушный пирог", роль кухарки Насти в "Мандате" Николая Эрдмана и роль другой кухарки, Дуни, в "Заговоре императрицы" Алексея Толстого. "Иду в народ, специализируюсь на кухарках", — шутила Фаина.
В "Воздушном пироге" рассказывалось о том, как коварные нэпманы запутали в своих хитрых сетях молодого директора советского предприятия. Среди героев пьесы был обюрократившийся совслужащий (советский чиновник) Коромыслов. Фаина играла его жену. Вот пример типичного диалога между супругами:
"Софья Мироновна. Мы на одну минутку. Вы, кажется, не очень заняты, Илья?
Коромыслов. Я просил докладывать через секретаря".
Или вот:
"Софья Мироновна. Илья, у меня чрезвычайно серьезное дело.
Коромыслов.
Эта книга предназначена для тех, кто не привык киснуть перед телевизором или зависать над смартфоном. Она для любознательных людей, которые готовы дать пищу уму, вспомнить давно забытое или узнать что-то новое. Эта книга – не учебник, не руководство и не задачник, а сборник бесед на химические темы. Форма подачи материала легкая и ни к чему не обязывающая. Каждая глава начинается с чего-то «отвлеченного», что на первый взгляд может вообще не иметь никакого отношения к химии, а затем разговор от отвлеченного переходит к конкретному.
Перед вами – один из самых увлекательных романов Андрея Шляхова. Холодный кафельный пол, угрюмые санитары, падающие в обморок студенты-медики. Бывалый доктор Данилов оказывается в морге, к счастью пока как сотрудник этого таинственного учреждения. Изнанка жизни патологоанатомов еще страшнее, чем видится нам, простым обывателям. Вперед, в царство Аида, только не оглядывайтесь и не закрывайте книгу – все самое интересное только начинается.
Много куда закидывала судьба доктора Данилова, но выступать в роли судебного эксперта ему еще никогда не доводилось. Впрочем, выступить ему так и не довелось, но он старался сделать все возможное для защиты несправедливо обвиненного коллеги… «Правосудие торжествует даже в тех случаях, когда у него нет для этого оснований», говорил Конфуций.
Кожно-венерологический диспансер — самое таинственное из всех медицинских учреждений. Здесь не задерживаются те, кто не умеет держать язык за зубами… Доктор Данилов думал, что нашел спокойную работу, но очень скоро понял, что он ошибся. Сифилис и гонорея излечимы, глупость — нет.КВД — это место, где надо всегда быть начеку. Стоит однажды расслабиться — и ты пропал. Но самое интересное в кожно-венерологическом диспансере — это не диагнозы, а причины заболеваний. Вот тут-то и начинается самый настоящий триллер с элементами комедии.
Склиф – это не институт и не больница. Это особый мир. Доктору Данилову посчастливилось» устроиться на работу в место, которое называют и «Кузницей здоровья», и «Фабрикой смерти», и «Главной помойкой Минздрава».Вы знаете, сколько существует способов самоубийства и что делают с несостоявшимися смертниками врачи? Что хуже – отравиться дорогим героином или дешевым нашатырем? Герои и подлецы, циники и святые…Некоторые говорят, что Склиф – это нечто среднее между бойней и церковью.Сколько можно продержаться в главном институте Скорой помощи Данилов не знал, тем более, после одного страшного случая.
Покидая Москву, доктор Данилов и представить не мог, в каких условиях ему придется работать в провинции. Ужас, ужас. Ужас и еще десять раз ужас — вот что такое сельская больница. Столичная медицина отличается от провинциальной ровно настолько, насколько Москва отличается от всей остальной России.Но, тем не менее, и здесь живут люди. Если попадете в Сельскую больницу, не спешите отчаиваться. Некоторым счастливчикам удается выйти отсюда живыми…
Воспоминания Е.П. Кишкиной – это история разорения дворянских гнезд, история тяжелых лет молодого советского государства. И в то же время это летопись сложных, порой драматических отношений между Россией и Китаем в ХХ веке. Семья Елизаветы Павловны была настоящим "барометром" политической обстановки в обеих странах. Перед вами рассказ о жизни преданной жены, матери интернациональной семьи, человека, пережившего заключение в камере-одиночке и оставшегося верным себе. Издание предназначено для широкого круга читателей.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.