Молочник - [34]

К сожалению, после сдвоенных чар и обеда у нас была трансфигурация, к которой я не испытывал тёплых чувств. Мы вновь пытались превратить спичку в иголку, и что противно — даже у Вейн к концу занятия получилось заострить спичку, я же сумел только убрать серную головку.

— Зачем нам вообще нужно что-то превращать в иголку? — бурчал я, воспользовавшись благодарной слушательницей, в роли которой выступала Лавгуд. — Ведь можно починить одежду с помощью Репаро.

— Это заклинание не рассчитано на починку одежды, оно на неё не действует, — ответила Лавгуд. — Об этом написано в дополнительной литературе и об этом должен будет рассказывать профессор Флитвик. Ты не читал? Ни одному магу не придёт в голову использовать Репаро на тканевых вещах. Волшебники чинят одежду вручную.

Я замер и молча стал рассматривать Луну.

Волшебники странные. Я же чинил одежду на чердаке, даже не в одиночку, а вместе с Деннисом именно тем самым Репаро. Получалось замечательно, ветхие вещи становились почти как новые. И вот Луна заявляет, что всем волшебникам известно, будто заклятье на подобное не способно. Тут или мы с братом уникальные чародеи, способные творить невозможное, в чём сильно сомневаюсь, или волшебники неправы.

Может, невозможность совершать какие-либо магические действия исходит от знаний, укоренившихся в черепушке? Вспомнить хотя бы, как у меня не получался простейший Люмос, потому что знал, что подобное невозможно. Вот и юным магам втемяшили учителя, что Репаро не чинит одежду, они его в дальнейшем и не используют для тканей. Вместо этого, словно белошвейки, штопают вещи вручную.

— Что? — спросила Лавгуд.

— Меня одновременно пугает и восхищает твой ум.

— И всё же? — с мечтательной улыбкой спросила Лавгуд.

— Мы с братом не знали о таких нюансах, поэтому в августе вполне спокойно чинили с помощью Репаро всё подряд: машину, посуду, одежду, технику.

— Мозгошмыги у нарглов воистину великие! — восхищённо произнесла Луна, её взгляд стал мечтательно-задумчивым, смотрящим в никуда. — Надо будет написать папе в журнал статью о влиянии мозгошмыгов на нарглов, мешающем применять ремонтные чары.

Из всех предметов мне больше всего понравились чары и зелья. Из преподавателей полюбились лишь Спраут и Флитвик. Больше всего я возненавидел Макгонагалл. Локхарту больше подошло бы выступать в цирке, а не преподавать. Снейп… Это отдельный кадр. Он противный мужик, с которым очень сложно общаться, преподаёт ужасно: ничего не объясняет, рассчитывая на то, что дети всему научатся сами, зато критикует за любой косяк. У него явный антиталант к преподаванию и ярко выраженная нелюбовь к детям. Но всё же, если закрыть глаза на все недостатки Снейпа, не обращать внимания на расточаемый сарказм и придирки, то с ним можно наладить диалог. Посоветовал же он мне дополнительную литературу.

Ох и намучился я с таблицей совместимости. Она нереальных размеров, а выучить надо наизусть, как таблицу умножения или периодическую таблицу Менделеева. В таком случае подходит лишь монотонная зубрёжка до такой степени, чтобы можно было ответить на вопрос, даже если разбудили среди ночи. Было непонятно, зачем это надо, но видимо, в зельеварении как в математике, без знания таблицы умножения учиться дальше невозможно. Поэтому все выходные и следующую неделю посвятил зубрёжке-изучению таблицы совместимости ингредиентов.

Поспрашивав старшеклассников, выяснил, что никто из школьников подобным не заморачивается. Более того, о существовании такой таблицы из десяти опрошенных человек знали лишь трое — ученики шестого и седьмого курсов, которые выбрали зелья в качестве основного предмета после пятого курса. Значит штука всё же полезная.

Как и предрекал Джастин, в понедельник после занятий меня напрягли старшекурсники. За всех них говорил Трумэн, который зашёл ко мне в комнату.

— Колин, я должен тебе поведать об одной традиции нашего факультета, — начал он.

— Если ты про еду, которую надо таскать с кухни, то меня уже просветили.

— Так ты знаешь! — обрадовался староста. — Не рекомендую отказываться. Я понимаю, что ты один, а не как обычно, но ученикам с пятого курса нежелательно попадаться на нарушениях. Впереди экзамены СОВ (Стандарты Обучения Волшебству) и ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация), преподаватели присматриваются к ребятам, и если будет много нарушений дисциплины, могут не принять на свой курс или отказать в помощи при подготовке к экзаменам.

— Понятно. Только мне немного иначе объясняли. Но и вы поймите, Габриэль, я же не железный, чтобы пахать без выгоды, словно золушка, сменившая пол и место проживания. Одним кнутом сыт не будешь. Какие выгоды я с этого буду иметь?

— Тебе мало того, что факультет от тебя не отвернётся и всегда поддержит? — удивлённо вопросил Трумэн.

— По науке человека надо мотивировать кнутом и пряником. Кнут вижу, пряника нет.

— Чего же ты хочешь? — спросил Трумэн.

— Например, мне нужны зачарованные на вечное горение свечи для освещения палатки. К лету надо будет зачаровать палатку и пару сумок заклятьем Незримого расширения.

— Извини, Колин, но бесплатно никто за такое не возьмётся, — покачал головой староста.