Молочник - [18]

— Ещё один грязнокровный фанат Мальчика Который Выжил!

— Иди в задницу! — на русском раздражённо ответил я.

— Что? — переспросил парень, явно не поняв ни слова.

— Да, я фанат Гарри Поттера! — притворно восторженным тоном произнёс я, решив, что нет смысла ссориться со всякими детишками-идиотами, при этом схватился за камеру и попытался изобразить восторг. — Ты знаешь, где он? Я хочу его сфотографировать!

— Я не видел этого очкарика. Рад был бы никогда не видеть! — презрительно произнёс блондин, смотря на меня как на экскременты. Сказав это, он пошёл в сторону начала состава.

Так вот вы какие, детишки чистокровных волшебников… Сталина на вас нет, тот бы всех к стенке поставил. Грязнокровный! Да моя кровь потомственного эсквайра будет краснее и чище твоей, прилизанный содомит! Тьфу!

Кое-как удалось затащить тяжёлый рюкзак и занести вещи в свободное купе, второе с конца вагона. Купе напоминало сидячий вагон, тут не было дверей, лишь перегородки и сиденья со спинками, стоящие друг напротив друга.

Мимо купе то в одну, то в другую сторону проходили дети. Вскоре в проёме купе, в котором я сидел, остановилась весьма экстравагантная девочка. Она была моей ровесницей и выглядела довольно необычно. У неё выпуклые серебристо-серые глаза, взгляд словно затуманенный, что придавало ей удивлённый вид. Спутанные светлые с пепельным оттенком волосы ниспадали до лопаток. Девочка была одета в бежевую блузку с рюшами и длинную фиолетовую юбку, на плечи была накинута шаль крупной вязки фиолетового цвета. На плече у неё висела самодельная сумка-почтальонка из твидовой ткани — тёмно-зелёная с синими и красными полосами. О том, что она ручной работы, было ясно по ремню, который был не обмётан и немного криво отрезан от тканевого полотна. Самое удивительное — это волшебная палочка, которая отчего-то была заткнута за ухо, словно карандаш.

— Привет. Можно? — её голос был странным, он был нежным, но говорила девочка так, словно была не от мира сего, отчего-то вызывая ассоциацию с Жанной Агузаровой.

— Привет, — улыбнулся я. — Конечно, присаживайся. Меня зовут Колин Криви.

— Луна Лавгуд, — ответила девочка, загадочно улыбаясь, почти как Мона Лиза.

— Где твои вещи?

— Папа отнёс сундук с вещами в багаж, — пояснила девочка.

— А что, так можно было?! — мысленно чертыхнулся. — Знал бы, не тащил на себе тяжести. Значит, твой папа волшебник?

— Да, — кивнула блондинка. — Он выпускает журнал «Придира».

— А моего отца не пустила на перрон чёртова стена-колонна.

— Значит, твой папа магл, — сделала вывод Луна.

— Да, ему целитель так и сказал. Это не лечится.

Девочка загадочно улыбнулась.

— И что, так удобно носить палочку? — спросил я, кивая в сторону правого уха соседки по купе.

— Немного, — всё тем же странным тоном ответила девочка.

Мимо прошло несколько школьников в мантиях, они остановились, хотели что-то сказать, скорее всего, попросить разрешения ехать в этом купе, но завидев Лавгуд с её отстранённым взглядом и палочкой, задорно торчащей из-за уха, тут же продолжили путь.

— Ну его нафиг, сумасшедшая какая-то, — донёсся до меня громкий шёпот одного из мальчишек.

— Луна, а ты начинаешь мне нравиться, идеальный оберег от школяров, решивших покуситься на место в купе!

— Рада помочь, — улыбнулась девочка.

— Родители тебя учили разным магическим штучкам?

— Я живу с папой, — ответила Лавгуд. — Мама умерла. Она была необыкновенной волшебницей, но любила эксперименты. И однажды её превращение плохо закончилось. Мне было девять лет.

— Ох, ёперный-олень! Извини, знал бы, не стал затрагивать такую тему. Луна, ты не переживай, душа твоей матери обязательно переродится в другом мире. Наверняка она уже живёт новую жизнь беззаботного младенца, агукает, пьёт вкусное грудное молоко.

— Думаешь? — спросила девочка. — Я из-за этого очень грущу временами. Но у меня есть отец.

— Луна, не стоит грустить о погибших. Ты должна знать — после окончания жизни душа улетает в иной мир и рождается в другом теле. Если повезёт, то у души даже могут сохраниться воспоминания. Ну, или не повезёт — с какой точки зрения посмотреть.

— Ты меня обнадёжил, Колин, — улыбнулась блондинка. — Я тебе верю.

Очередные несколько школяров, лишь кинув взгляд на Лавгуд, тут же прошли мимо нашего купе, что вызвало у меня улыбку и прибавило настроения. Поправив очки, я радостным тоном произнёс:

— Два блондина — это сила! Если так дальше пойдёт, глядишь, до самого Хогвартса вдвоём в купе останемся. Ты, главное, палочку из-за уха не доставай.

— Так действительно удобней, — произнесла Луна.

— Так я и не спорю, всяко лучше, чем в заднем кармане штанов. Видел я одного уникума на платформе, который носил палку подобным образом. Вот сядет, и сразу познает дзен и прочие ругательные слова.

Раздался гудок, извещающий о скором отбытии поезда. На перроне началась суета, дети поспешили к вагонам, родители отходили от состава. Через разделительный барьер зашла толпа рыжих: девочка одиннадцати лет, близнецы примерно четырнадцати лет, более взрослый подросток, худой и высокий мужчина с залысиной и полная женщина. Все они суетились, тащили гору вещей и спешили к составу.