Молитва по ассасину - [59]

— Ладно уж, говори.

— Правда? Буду счастлив услужить.

Старейший промолчал, не считая нужным вступать в словесную перепалку.

Дарвин, сунув руки в карманы, разглядывал дом профессора. Динамик новейшего сотового телефона, размером не больше насосавшегося клеща, скрывался в его ухе. Микрофон — и того меньше — напоминал родимое пятно над верхней губой. При слабых движениях ртом стоявший рядом человек мог даже не подозревать о протекающем разговоре. Аппарат изготовили японцы. Настоящий прорыв в науке.

— Всего лишь хотел сообщить последние новости. Играл в кошки-мышки с Раккимом. Ах да, еще успел нанести дружеский визит университетской подруге Сары. Ракким гостил у нее за день до меня. Единство взглядов и все такое прочее.

Накануне Дарвин под видом религиозного учетчика, ведущего перепись населения, постучал в дверь Мириам. Образ бюрократа с козлиной бороденкой, то и дело роняющего документы из трясущихся рук и одетого в костюм не по размеру, ему удался великолепно. Телохранитель, смуглый громила, заслонив широченной грудью весь проем, велел проваливать, но хозяйка вежливо пригласила незваного гостя в дом. Он извинился за беспокойство, шаркая ногами, вошел в гостиную, где, к своей несказанной радости, немедленно уловил едва ощутимый запах Раккима.

— Жду новостей, — изрек Старейший.

— Подругу зовут Мириам Уоррик, — ответил Дарвин, сегодня гладковыбритый и облаченный в костюм за три тысячи долларов. — За пятьдесят. Профессор социологии. Набожная, но не фундаменталистка. Кого-нибудь напоминает?

— Нет.

— Впрочем, это уже не имеет значения. О леди Мириам теперь следует говорить в прошедшем времени.

— Ты убил ее?

Дарвин улыбнулся трепетавшей на ветру ленте, опоясывавшей дом профессора Уоррик. Полицейские глазели на окна, едва ли уделяя внимание столпившимся поблизости зевакам. С некоторой досадой он ощутил себя режиссером, поставившим эффектный спектакль для зрителей, заведомо не способных оценить его по достоинству.

— Зачем ты это сделал? Ты лишь предупредил фидаина о нашей слежке, — проскрипел Старейший.

— Давай ты не будешь учить меня делать мою работу, а я взамен не стану учить тебя завоевывать мир. — В ухе раздалось самодовольное хихиканье. Как же ему нравился этот звук, ужасно похожий на шорох старых газет. — Совершенно не имеет значения, предупрежден Ракким или нет. Он вспыльчив. Я изучаю его манеру поведения, но пока немного отстаю. Решил, что, если он найдет Мириам упакованной, это немного подстегнет его, заставит совершить ошибку.

— Но почему ты думаешь, что ее обнаружит именно он?

— Ой, я его вижу.

Ракким спускался по ступенькам в компании какого-то жирного полицейского.

— И судя по выражению лица, он уже развернул подарок.

— Он там сейчас?!

— Именно так. — Дарвин просиял, несмотря на обжигающе холодный ветер. Он подстегнул-таки фидаина. Еще как подстегнул. Теперь противник обязательно должен сбиться с шага.

— Он видит тебя?

— Даже если бы и видел. Я — никто. — Мимо него прошла престарелая супружеская чета, ведущая оживленный спор. Дарвин кивнул им, пожелав доброго дня, и джентльмен кивнул в ответ. Про обнаруженные тела он узнал, подключившись к полицейскому каналу связи, но о Раккиме, успевшем побывать на месте преступления, даже не подозревал. На такую удачу Дарвин не смел и надеяться. Фидаин не только вдоволь на них налюбовался, но и выглядел так, словно съеденный обед вот-вот был готов покинуть его желудок. Дарвин ощутил во всем теле приятный зуд.

— Полагаю, теперь ты станешь следить за ним.

Не утруждая себя ответом, Дарвин любовался, как Ракким спорит с полицейским. Лицо того постепенно багровело, а любой человек, способный так быстро вывести из себя сотрудника полиции, просто не мог не вызвать его уважения. Ему хотелось поскорее найти Сару и наконец покончить с этим делом. Потом он сможет заняться Раккимом. Без спешки. В выбранное им самим время.

— Эта Мириам Уоррик сообщила тебе что-нибудь о племяннице Рыжебородого, прежде чем ты… упаковал ее?

— Практически ничего.

— Значит, тебе следовало оставить ее в живых и разговорить.

— Скорее всего, она мало что знала.

— Не уверен.

— Это не имеет значения… она была слишком сильна верой, а ты сам знаешь, что это значит. — Дарвин припомнил, как тихо она протестовала вначале и как потом отчаянно цитировала Коран. Он никогда не переставал удивляться происходящему в человеческих умах на пороге неминуемой гибели. Словно, падая с двадцатого этажа, они надеялись расправить крылья и улететь в безопасное место. Дарвин никогда не позволял догмам брать верх над здравым смыслом.

— Веру можно поколебать. Это я знаю наверняка.

— Она все равно ничего не собиралась говорить. Я бы лишь потерял драгоценное время. — Дарвин весело помахал рукой молодой женщине, толкавшей перед собой детскую коляску. Мамаша его проигнорировала, зато ребенок ответил тем же движением. Мерзкий сосунок со щекой, измазанной в молоке.

— Ты действовал необдуманно, — зудел в ухе Старейший. — Дорвался до возможности пустить кровь и лишился всех перспектив.

— Это я-то лишился всех перспектив?!

— Я наведу справки об этом профессоре социологии. Может, удастся что-нибудь выяснить. А ты пока обуздай свои порывы. Ракким мне нужен живым.