Молитва любви - [30]

Джину это не удивило. Однако она поспешила закончить разговор.

Сама не отдавая себе в этом отчета, она хотела увидеть графа, пока он был еще один, и она быстрым шагом вышла из комнаты.

Чай был подан в гостиной, и граф и Джина были одни, и пока она разливала чай и с аппетитом ела пирожное, он неотрывно глядел на нее, и она чувствовала его взгляд. Молчание начало становиться неловким. Наконец граф поставил свою чашку на стол и сказал:

— У нас осталось время до приезда гостей, а мне кажется, вы до сих пор не видели моей картинной галереи.

— Это так, — улыбнулась Джина, — но как вы догадались?

— Если б вы ее видели, вы бы непременно об этом упомянули, — пояснил граф. — Пойдемте туда сейчас.

Они вышли из гостиной и направились в зал. Войдя в зал, Джина сказала:

— Это самая прекрасная, самая изумительная комната, которую я когда-либо видела!

— Вы так считаете? — искренне удивился граф.

— Она не просто великолепна, в ней словно ощущается присутствие монахов, так, как будто их души все еще здесь.

— Когда я был маленьким, мне тоже так казалось, — признался граф, — но потом я счел свои детские ощущения всего лишь игрой воображения.

— Да нет же, — решительно возразила Джина. — Я их почти вижу.

Она говорила очень тихо, и граф подумал, что, услышь он подобное от другой женщины, он воспринял бы эти слова как самую обычную лесть, притворное восхищение его домом, но Джина говорила искренне, и слова ее шли из глубины души.

Они направились дальше и Джина сказала:

— Я чувствую, что этот зал — сердце «Монастырского очага» и что он многое значит в вашей жизни.

Граф ничего не ответил. Они прошли по длинному коридору, миновали библиотеку и оказались наконец в картинной галерее. Это была большая продолговатая комната, на стенах которой висели прекрасные живописные полотна. Свет проникал сюда сквозь высокие стрельчатые окна, и галерея была такой сказочной и романтичной, что Джина, не удержавшись, вскрикнула от восхищения и всплеснула руками.

— Я знал, что вам понравится, — улыбнулся граф.

— Понравится! Да это самая восхитительная галерея в мире!

Граф показывал ей картины и каждая следующая казалась ей еще более прекрасной, чем предыдущая. Не только предки графа собирали коллекцию, сам он тоже позаботился о ее приумножении.

— Моя мать привила мне любовь к картинам, — пояснил он.

— А моя — мне, — улыбнулась Джина. — По столь богатой коллекции я никогда не видела.

В немом восхищении девушка замерла перед особенно изящным полотном Каналетто, и тут чей-то голос грубо разрушил очарование:

— Вас ищут, милорд. Гости приехали.

В дверях стояла миссис Денвер. В первое мгновение Джина даже испугалась, что почти ощутимая злоба, исходящая от экономки, убьет картины.

— Я и не думал, что уже так много времени! — воскликнул граф. — Пойдемте, Джина, нам пора.

С этими словами он направился к выходу из галереи, и Джина проследовала за ним. Когда граф проходил мимо миссис Денвер, экономка сделала реверанс и обожгла его таким взглядом, что Джине вновь сделалось страшно.

Граф вышел, и глаза миссис Денвер злобно впились в Джину. Девушка выскочила из галереи и поспешила догнать графа, сердце ее бешено колотилось. Впрочем, Джина успокаивала себя тем, что миссис Денвер вряд ли решит обойтись с ней так, как с леди Элис, и ей нечего бояться.

Они вошли в зал. Дворецкий доложил его сиятельству, что приглашенные ожидают в гостиной, а Джина поспешила к себе. Она знала, что ей надлежит поступить именно так. Ведь она здесь всего лишь компаньонка и должна знать свое место. Перед ее мысленным взором вновь встало лицо миссис Денвер, и по спине пробежал холодок. Увидев, что в комнате ее дожидается нянюшка. Джина вздохнула с облегчением.

— Камеристка миледи приходила сказать мне, чтоб я выбрала для вас платье на сегодняшний вечер. И я уж постаралась!

Усилием воли Джина отогнала от себя образ злобной экономки.

— Его сиятельство сказал, что я могу пользоваться платьями леди Элис, но я чувствую себя неловко.

— И напрасно! Камеристка только о том и говорит, как изменилась миледи с тех пор, как вы приехали.

— Это правда.

— Все слуги были уверены, что она умрет. И считают, что вы совершили чудо.

Джина вздохнула:

Я думаю, мама и папа помогли мне, нянюшка, но я до сих пор не сказала его сиятельству про миссис Денвер, хотя он очень хочет узнать, как все это произошло.

— Может, и лучше, что вы ничего не сказали. Но скорей Вы уж его сиятельство отослал эту женщину из дома. Это же настоящая ведьма! — возбужденно воскликнула нянюшка.

— Тогда давай будем надеяться, что она сядет на свою метлу и улетит куда-нибудь подальше.

Нянюшка, все еще бормоча проклятия экономке, помогла Джине снять платье. А Джина думала, что «Монастырский очаг» мог бы быть истинным раем, не будь здесь миссис Денвер. «Все тут хорошо за малым исключением», — сказала она себе. Потом легла в постель и, закрыв глаза, стала думать о графе. Сегодня вечером она должна выглядеть так, как никогда, если она намерена соперничать с лондонскими красавицами. «Соперничать? — вдруг поймала себя на мысли Джина. — Соперничать — ради кого?»

Прием оказался именно таким, как и ожидала Джина. Яства были изысканны и превосходны, гости — умны, приятны, и каждый в своем роде интересен. Мужчины, все как один, казались сказочными принцами.