Молиться за Рэйн - [3]

Как только мои ноги ступают на покрытую сосновыми иголками тропинку, идущую позади моего дома, я чувствую, что наконец-то могу расслабиться. Я вдыхаю влажный весенний воздух. Прислушиваюсь к птичьему пению и пытаюсь изобразить улыбку, хоть и считаю, что это неправильно. И всего лишь на мгновение позволяю себе притвориться, что все снова хорошо, как раньше.

Но когда я выхожу из леса и чувствую на своем лице жар от горящего рядом автомобиля, я вспоминаю.

Жизнь — отстой, и мы все умрем.

Я накидываю капюшон на голову и тихонько выхожу из-за угла библиотеки, высматривая три потенциальные опасности: бунтовщиков, насильников и бешеных собак. На самом деле собаки не болеют бешенством, но за последние несколько недель погибло много людей, поэтому их брошенным питомцам ничего не осталось, как собраться в стаи и начать охотиться.

Так. Много. Людей.

Образы тех, кого я потеряла, мелькают у меня перед глазами, тусклые и искаженные, в попытке пробиться в мой разум через гидрокодон. Но болеутоляющее делает свое дело, и через несколько мгновений я снова ощущаю себя расслабленной, и мои чувства притупляются.

Удостоверившись, что берег чист, я засовываю руки в передний карман толстовки, чтобы его содержимое не вывалилось наружу, и бегу через улицу. Легковые автомобили и грузовики брошены на обочинах, перевернуты в канавах или оставлены с широко открытыми дверями прямо посреди дороги. Я стараюсь не думать о том, сколько в этих машинах может быть мертвых людей, когда протягиваю руку и открываю дверь «Бургер Паласа».

Когда я вхожу, то на мгновение ожидаю увидеть пылающие знамена и демонов верхом на лошадях, убивающих людей, но нахожу только несчастных жителей всего Франклин Спрингс, забившихся внутрь и кричащих друг на друга.

Боже, как тут громко! Люди, которые прожили здесь всю свою жизнь, спорят о том, кто был первым в очереди, тыча друг другу пальцами в лицо. Малыши плачут. Матери плачут. Дети постарше кричат и бегают мимо столов, как стадо диких животных. И всё вокруг пахнет алкоголем.

Я вздыхаю и начинаю пробираться в конец очереди, когда замечаю, что моя учительница младших классов миссис Фрейзер, стоит первой у кассы. Настал ее черед делать заказ, но она слишком занята тем, что проклинает пастора Бланкшипа, который стоит позади нее. Уверена, что она не станет возражать, если я…

Я проскальзываю мимо нее и становлюсь у кассы, надеясь, что она будет кричать на пастора достаточно долго, чтобы я успела сделать заказ.

— Привет, добро пожаловать в «Бургер Палас»! — девушка в фирменной бейсболке и рубашке поло приветствует меня с другой стороны прилавка. — Могу я принять ваш заказ?

Я бросаю взгляд вдоль касс и замечаю еще троих сотрудников с такой же преувеличенной улыбкой.

Какого черта они дают этим людям? Экстази? Кристаллический метамфетамин?

— Эээ… да. — Я стараюсь говорить тихо. — Я возьму стакан колы и большую картошку фри.

— Не хотите ли вы апокалипсировать это?

Я моргаю. Дважды.

— Простите, что?

— Апокалипсировать! — Она показывает на один из цифровых экранов, находящихся позади себя, где анимированный стакан с газировкой и упаковка картошки фри держатся за руки и прыгают вокруг костра. — Похоже, нам больше не нужно беспокоиться об углеводах, верно?

Я хмурю брови.

— Эээ… нет, пожалуй, нет. — Я слышу, как за моей спиной миссис Фрейзер называет пастора Бланкшипа мудаком, и понимаю, что мне пора закругляться. — Конечно, без разницы. Сколько с меня?

Веселая, под экстази, Полли несколько раз стучит по монитору.

— Сорок семь пятьдесят.

— За колу и картошку фри? — выпаливаю я.

Она пожимает плечами, безумная улыбка не сходит с ее лица.

— Господи, — бормочу я себе под нос, роясь в кармане толстовки в поисках денег.

Гребаные куски…

Я достаю содержимое своего кармана и кладу на стойку, чтобы отыскать среди всего хлама деньги, и из-за этого обычного, рассеянного жеста весь святой ад вырывается наружу. Жизнерадостная Полли кидается через прилавок, хватая мою маленькую оранжевую бутылочку с гидрокодоном, в тот же момент пастор Бланкшип вытягивает свою длинную руку по той же причине. Их кисти сталкиваются, опрокидывая пластиковый пузырек на пол, и я успеваю поставить на него ногу, прежде чем он откатится в сторону. Я опускаюсь на колени, чтобы поднять его, когда миссис Фрейзер бросается мне на спину и швыряет нас обеих на прилавок.

Вся толпа устремляется вперед, прижимая нас к поверхности прилавка из нержавеющей стали, они толкают друг друга, тянут меня в разные стороны и пытаются зацепиться за спасение в моем кулаке жадными от отчаянья руками. Я кричу, когда кто-то вырывает у меня клок волос. Я шиплю, когда чья-то рука царапает ногтями мою щеку. Я кусаю и толкаю локтями всех, до кого могу дотянуться. Во время жестокой борьбы из меня вырываются вопли, крики и разочарованные проклятия. Тяжесть толпы давит, толкает меня вниз. Я сворачиваюсь калачиком на полу, прижимая пузырек к груди обеими руками, вздрагиваю и принимаю их удары.

Затем так же внезапно, как и началось, все прекращается. И мгновением позже в моих ушах появляется звон. Кто-то выстрелил из пистолета. Или из чертовой пушки, судя по звуку.