Молчание мертвых - [91]
Но и открыться, рассказать все она тоже не могла. Не могла превозмочь страх.
Я уже влюблен в тебя … Слова эти кружились у нее в голове, то разрастаясь до гигантских размеров, то становясь почти крошечными. За них хотелось ухватиться, в них хотелось верить — они могли быть самым лучшим, самым надежным якорем. Но как? Восемнадцать лет молчания душили, сжимали горло, не пропускали ни звука.
Входная дверь открылась. Пусть уходит, сказала она себе. Дай ему уйти. Но нет, не смогла. Он был единственным, кто мог помочь ей забыть прошлое.
Схватив и прижав к груди топ, Грейс бросилась за ним:
— Кеннеди!
Он обернулся — с надеждой во взгляде. Во рту пересохло. Она сглотнула сухой комок и отринула страх.
— Останься со мной сегодня. Глаза его потемнели.
— Грейс…
— Уйдешь утром. Одна ночь ничего не изменит.
Кеннеди и хотел бы отказаться, но сделать это было невозможно. Он ничуть не кривил душой, говоря, что влюблен. Судьба сыграла с ним шутку. Восемнадцать лет назад он смотрел на Грейс свысока или вообще не замечал ее присутствия, а теперь желал ее так, как ни одну другую женщину.
Кеннеди еще успел подумать о сыновьях. Он никогда бы не допустил, чтобы они пострадали. И дети, и родители значили для него очень много. Но разве им повредит, если он проведет одну ночь у Грейс? Может быть, утолив желание, он сможет позабыть ее?
Приглушив звучащие в голове голоса, Кеннеди вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Он слишком хотел Грейс, чтобы слушать доводы рассудка. Даже своего собственного.
Едва он шагнул к ней, как Грейс выронила рубашку и упала в его объятия. Она не верила своим глазам. Кеннеди не ушел. Он вернулся. Он с ней.
И впереди вся ночь.
Коснувшись ее одной рукой, он вздохнул, словно притронулся к чему-то неведомому, чему-то невообразимо нежному.
Их губы встретились, и Грейс как будто вдохнула веселящего газа. Это было нечто необыкновенное, близкое к эйфории, нечто, чего она никогда прежде не испытывала, нечто сродни вознесению на седьмое небо. Странно, что она нашла это в Стилуотере. А может быть, и не странно. Именно здесь ее суждено пережить самые страшные и самые счастливые моменты, пережить самые полярные чувства.
— Грейс? — Его горячий, жадный рот искал и нашел ее губы.
Сердце колотилось так, что она едва услышала собственный голос.
— Что?
— У меня сегодня только один презерватив, да и тот старый. Джо положил его мне в бумажник, наверно, год назад.
— Так вот какая активная у тебя сексуальная жизнь, — прошептала она, тая под его ласками, теряя последние остатки контроля над собой.
— После Рэйлин у меня никого не было.
— Так твой презерватив с задачей не справится?
— А у тебя ничего другого нет?
— Нет. — Джордж настаивал на том, чтобы она принимала противозачаточные таблетки, но она перестала это делать примерно месяц назад, когда у них все закончилось.
— Ладно, сойдет.
Грейс рассмеялась. Ей было все равно. Разумеется, она не стала бы заводить ребенка без согласия Кеннеди. Но и расстраиваться, если бы забеременела случайно, тоже не стала бы. Последние годы она много думала об этом. Ей хотелось ребенка. Она окружила бы его заботой и любовью. Отчасти именно ради ребенка Грейс и собиралась выйти замуж за Джорджа. Но, принимая во внимание ее чувства к Кеннеди — боже, она, наверно, умерла бы от отчаяния, если бы он ушел сегодня, — идеальным вариантом было бы родить от Кеннеди. Тогда возвращение в Стилуотер имело бы смысл.
— Все будет хорошо. — Грейс взяла его за руку и повела наверх.
Воспользовавшись паузой, Кеннеди приподнялся на локте и с восхищением взглянул на Грейс. Желание обладать ею, почувствовать под собой ее жаркое, бьющееся в любовном ритме тело, войти в нее, чтобы покончить с мучительным ожиданием, переполняло его. Но после всего перенесенного ею в далеком прошлом он должен быть особенно осторожен, мягок, ласков, чтобы она поняла — для него это тоже многое значит. Если судьба отвела им лишь несколько часов, то ими нужно воспользоваться в полной мере, взять от них все, чтобы запомнить навсегда.
— Что? — прошептала она, с удивлением глядя на него снизу вверх.
Ее кожа как будто сияла в льющемся через открытое окно лунном свете. Темные, разметавшиеся по подушке волосы окружали голову мистическим ореолом. И смотрела она на него так, словно ждала чего-то необыкновенного.
Ничего прекраснее Кеннеди еще не видел.
— Ты прекрасна.
По ее губам скользнула лукавая улыбка.
— А ты совсем не такой, как я думала. — Грейс погладила его по щеке.
— Рад слышать. Могу только представить, что ты обо мне думала.
Она усмехнулась:
— Извини, ошибалась.
Он поцеловал ее в кончик носа.
— Это мне следует извиняться. Я был молод и глуп. А сегодня хочу, чтобы ты все это забыла.
Ее ладонь скользнула по груди, по животу, ниже…
— Самое подходящее время. — Она обняла его и потянула к себе.
Дрожа от нетерпения и сдерживаемого желания, Кеннеди осторожно опустился на нее. Она приняла его легко и с готовностью, и ему едва не хватило первого же прикосновения.
