Молчание леди - [9]

А затем наступил вечер, когда давали спектакль, о котором я тебе рассказывал. Я сидел в партере и, случайно посмотрев в сторону ложи, увидел там его. Должно быть, именно тогда он впервые обратил внимание на Айрин и, видимо, влюбился в нее по уши. Не знаю, как ему удалось встретиться с ней, мне только известно, что с тех пор его поведение заметно изменилось. Не то чтобы он стал менее суровым, но, скажем так, более любезным. Да, именно так: более любезным.

Однажды она нанесла мне неожиданный визит и сообщила, что спектакль снимают с репертуара. Я выразил сожаление по этому поводу, но она улыбнулась и сказала, что пришла по другой причине. Она просила совета. Она знала, что я был стряпчим Эдварда… Здесь она запнулась, а потом поправила себя — мистера Бейндора — и вспомнила счастливые времена, когда я приезжал к ее отцу. Но знаю ли я, спросила она, что… как бы это выразиться… что за ней ухаживают? Я переспросил: «Ухаживают? Не хотите ли вы сказать, что за вами ухаживает мой клиент?»

Она слегка покраснела и кивнула: «Да, именно»

Так-так… Помнится, я откинулся на спинку стула и, улыбаясь, произнес: «Так вот в чем причина перемен в нем!» Она спросила: «Каких перемен?»

Я ответил: «Знаете, вы очень изменили его характер. Он стал не таким резким». «Ну, я знаю его меньше трех месяцев, и, представьте себе, он попросил меня выйти за него замуж».

«Правда?»

«Да, — сказала она, — правда. Он был очень внимателен, водил меня и туда и сюда, когда у нас было свободное время. Я рассказала ему о своей семье, потому что он спрашивал, но не уточнила, как умер мой отец». Помню, на это я ответил: «Вот и правильно. Ему незачем об этом знать». Потом она сказала: «Посоветуйте, как мне поступить?»

Такой вопрос девушке следовало бы задать своему отцу, но у нее не было отца, и я, замешкавшись, спросил: «Он вам нравится?»

Она поспешно ответила: «Да, нравится. Он такой… ну… в общем, он милый и добрый».

Тогда я сказал: «Хорошо, он вам нравится, но позвольте спросить: любите ли вы его?» Теперь она ответила не сразу: «Я любила Тимоти — сначала как брата, затем как мать и отца, но он никогда не любил меня так, как я его. У меня нет никаких вестей от него уже почти два года, так что мое чувство к нему практически умерло. Но люблю ли я Эдварда?» Она долго молчала, прежде чем ответить: «Не знаю, но, думаю, я смогу его полюбить».

«Продолжайте, дорогая», — сказал я.

Она широко улыбнулась, но потом, когда произносила «но у него большой дом, имение, и, как я понимаю, он очень богатый человек», как бы стерла улыбку с лица.

«Вы правы по всем трем пунктам, — кивнул я, — и, насколько я понимаю, он вам предлагает все это, причем от чистого сердца, потому что вы уже изменили его. Видно, что он счастлив, впервые в жизни, я полагаю».

«Вы так думаете?»

«Да. И мой отец подтвердил бы это и подтвердит обязательно, просто сейчас они с мамой в отъезде».

На это она сказала: «Да, я знаю. Но я пришла именно к вам, потому что вы моложе, и… я думала, вы поймете, что я чувствую. Видите ли, мне всего двадцать три, а ему уже тридцать семь».

«Тем лучше, — заверил я. — Он знает, как заботиться о вас, и, возможно, будет делать это гораздо лучше, чем более молодые мужчины. Думаю, вы очень везучая девушка».

Она улыбнулась мне и сказала: «Я бы тоже так думала, если бы только смогла трезво осмыслить то, что со мной происходит. Все слишком похоже на сказку, чтобы в это поверить, правда?»

«Так и живите в этой сказке, дорогая…» — заключил я.

Через шесть месяцев они поженились, и всю нашу семью пригласили на свадьбу. У Айрин не было родственников, кроме тетушки, которая жила в Истборне. Невеста была очень красивой, но выглядела слишком юной. Ей нельзя было дать даже ее двадцати трех лет. Помнится, в пять часов вечера их торжественно проводили в свадебное путешествие, по-моему, в Венецию. В доме всю ночь продолжался бал для всех гостей, которые пожелали остаться, даже для слуг. Все было прекрасно организовано дворецким, мистером Трипом, и экономкой, миссис Аткинс. Я раньше несколько раз бывал в этом доме, но никогда не видел людей такими счастливыми.

Но свадебное торжество было не сравнить с более важным событием: Айрин подарила мужу сына. Наконец он дождался наследника! Он был безумно счастлив. Эдвард помолодел на несколько лет, а Айрин обожала малыша с того самого момента, как впервые взяла его на руки. Так говорила моя мама, а ей разрешили навестить Айрин на следующий же день после родов.

Александр наклонился вперед, взял со стола стакан и выпил остатки бренди. Затем продолжил уже другим тоном:

— Когда же я впервые заметил в ней перемену? Сначала что-то изменилось в ее голосе и осанке. Как я уже говорил, в день свадьбы она выглядела очень юной девушкой, но теперь она вдруг стала женщиной. Более того, она была матерью, не желавшей ни на минуту отходить от своего ребенка, но, видимо, — как я понял гораздо позже, — ей приходилось его оставлять, когда муж был дома. И не из-за того, что он безумно желал быть с ней, хотя да, он действительно этого желал, но кроме этого он хотел единолично заниматься воспитанием своего сына. Он требовал, чтобы ребенок везде находился рядом с ним.