Молчание леди - [2]

Том уверяет, что перестал удивляться всему, что я говорю и делаю, потому что однажды, вскоре после того как мне в нос снова вставили тампоны, я пробормотала:

— Поставь мой столик так, чтобы я могла пользоваться своим микрофоном.

И он выполнил мою просьбу без комментариев и возражений. С этого все и началось.

Я знала, что роман будет совершенно не таким, как другие: когда определялся тот или иной персонаж, то я как бы рождалась вместе с ним и начинала жить его жизнью. Как и в случае «Пятнадцати улиц», я уже знала каждое слово диалогов, которые будут прописаны в книге, и каждый эпизод. А когда дело дошло до Беллы Морган, то я больше ощущала себя ею, чем собой. Однако из-за постоянных визитов докторов, рассеянности и тому подобных проблем я могла записывать текст лишь понемногу и отдельными эпизодами, причем мой голос был очень слаб, и слова можно было разобрать с трудом. Но эта работа стала тем, к чему я постоянно стремилась. И действительно, порой казалось, что я живу только в те моменты, когда возвращаюсь к этой «семье», к «Молчанию леди».

И вот после показавшегося мне довольно длительным периода, прошедшего с тех пор, как я впервые познакомилась со всеми своими героями, книга была закончена и я спросила Тома:

— Когда я начала эту работу?

А он ответил:

— Ровно месяц назад.

— Не может быть!

— Может, — подтвердил он, — ровно месяц назад! И вот теперь ты абсолютно измотана во всех смыслах, ведь так?

Я лежала и размышляла: «Да, он прав. Я совершенно измотана. Но как мне удалось записать все это в течение месяца?» И я даже сказала ему:

— Там есть два места, где я повторяюсь, а еще три момента нужно убрать из-за слишком длинных описаний.

Он изумленно взглянул на меня и спросил:

— Неужели ты так хорошо все помнишь?

— Да, каждое слово, — ответила я.

Материал был отправлен машинистке. Несколько недель спустя я получила 876 печатных страниц текста.

Я не верю в религиозные догмы, но, как уже говорила ранее, я верю в то, что существует некий дух, исходящий от какой-то силы, какого-то источника, которые находятся в нас. Эта вера всегда заставляла меня повторять слова: «Я могу и сделаю». И это до сих пор срабатывает и помогает мне в тяжелые периоды жизни, причем порой настолько явно, что можно сказать: я обладаю силой, позволяющей творить чудеса. И за это я благодарна судьбе.

Эту книгу я посвящаю всем моим верным читателям, которые были моими неизвестными друзьями в течение многих лет, и я благодарю их за интерес к моим книгам.

Надеюсь, что и вам понравится моя последняя книга, которая явилась мне как озарение, когда я нуждалась в нем, как никогда раньше.

Кэтрин Куксон

Часть первая 1955

1

Женщина протянула руку к бронзовой вывеске сбоку от приоткрытой двери. Она не взглянула на значившуюся на табличке надпись «Александр Армстронг и сын, стряпчие», но оперлась на ее рамку и так стояла, глубоко и прерывисто дыша.

Наконец, собравшись с силами, она шагнула через порог в застеленный ковром холл и нетвердой походкой направилась к конторке слева от входа. Девушка, стоявшая за конторкой, от удивления приоткрыла рот.

Регистратор не поприветствовала вошедшую обычным «могу ли я вам чем-нибудь помочь, мадам?» или «вам назначено?», поскольку для нее очевидным было то, что эта женщина — бродяжка и ей совершенно нечего здесь делать. Поэтому, не дожидаясь, пока посетительница заговорит, она поспешно произнесла:

— Что вам нужно? Я… Мне кажется, вы пришли не по адресу!

— Мистер Армстронг… — прозвучало в ответ, и девушка снова удивилась, на этот раз голосу, разительно не соответствующему внешности женщины.

Несмотря на то, что это был всего лишь сиплый шепот, в нем явно чувствовалась утонченность леди. Но внешность бродяжки полностью стирала впечатление, производимое ее голосом, и девушка резко заявила:

— Он принимает только по записи.

Женщина приложила руку к груди, затем к глазам и, широко открыв рот, буквально выдохнула три слова:

— Он примет меня.

— Он… Он очень занят!

Женщина снова запрокинула голову и с трудом произнесла:

— Миссис Бейндор.

Звук ее голоса снова возымел действие, на сей раз настолько сильное, что девушка-регистратор, быстро повернувшись, толкнула застекленную дверь своего кабинета. Она подняла телефонную трубку, продолжая все же наблюдать за странной гостьей, которая отошла от конторки и, едва передвигая ноги, побрела к стулу, стоявшему рядом со столиком, украшенным вазой с цветами.

— Мисс Фэйвэзер?

— Да. В чем дело?

— Здесь… посетитель. — Она говорила очень тихо.

— Что вы сказали? Говорите же!

— Я говорю, здесь посетительница. И… она похожа на бродяжку, но уверяет, что мистер Армстронг примет ее.

— Бродяжка! Почему вы решили, что она бродяжка?

— Мисс Фэйвэзер, посмотрите на нее сами, может быть, я ошибаюсь? — Регистратор осмелилась так разговаривать с мисс Фэйвэзер, поскольку чувствовала, что посетительница — человек очень необычный.

— Вы узнали имя?

— Да, оно прозвучало смешно, что-то вроде «Барндор».

— Барндор?

— Я так услышала.

На другом конце провода мисс Фэйвэзер размышляла. Стоит ли ей спуститься вниз и посмотреть, что это за женщина, похожая на бродяжку? Или сообщить ее имя мистеру Армстронгу и выяснить, знает ли он кого-либо по фамилии Барндор? Она выбрала последнее. Она постучала в дверь, отделявшую ее кабинет от кабинета начальника, и дождалась, когда мужчина оторвется от разложенного на столе большого листа пергаментной бумаги, поднимет голову и спросит: