Молчаливый странник в Лондоне - [51]
Китайская бабушка не разрешает внукам есть говядину
Еда вполне злободневная тема в Лондоне, предмет ежедневных разговоров и дискуссий. Как же я могу обойти стороной эту неотъемлемую часть жизни, тем более что вырос в среде, где совершенно другая культура питания, резко отличающаяся от той, к которой привыкли лондонцы. На завтрак, кстати, мы едим совсем не то, что жители Лондона. Да и такой феномен, как завтрак в постели неведом, да и непонятен китайцу. Я до сих пор не могу взять в толк – как это можно завтракать в постели. Когда случалось ночевать у друзей, всегда предпочитал спуститься вниз, чтобы привычно свершить этот утренний ритуал в столовой. Но порой чувствовал, что тем самым ставлю хозяев в неловкое положение: не всегда же им хотелось вставать пораньше, чтобы составить мне компанию за столом. И тогда я ограничивался чашкой чая, хлебом и яйцом вкрутую в своей комнате наверху. Я всегда встаю рано. И хотя многие с иронией говорят о «вечном» беконе и «твердых, как пуля» крутых яйцах, мне они нравятся. Конечно, порой нет ничего вкуснее, чем одна-две маленькие жареные селедки, но вот сосиски, какие бы они ни были, не моя еда. После солоноватой пищи подрумяненный на огне ломтик хлеба с маслом и апельсиновым вареньем (но только не с джемом) – мое любимое блюдо. Я с удовольствием могу им полакомиться в одиночестве, не затрудняя хозяев. Должен признаться с сожалением, что я не поклонник овсяной каши, столь популярной в Англии. Иногда я пытался проглотить ее, добавив сахар и молоко, но почти никогда не мог доесть блюдо до конца. Однажды немецкий мальчик, учившийся в английской школе-интернате, пожаловался мне, что ему осточертела эта каша, каша, каша! И я тут же с радостью пожал ему руку.
Английский завтрак, конечно же, достойное начало дня, но требуется время, чтобы должным образом оценить его. Однажды я присоединился к компании, отправлявшейся в Брюссель, и прочитал в программе такое предупреждение: «Странно, но на континенте вам не подадут хороший обильный завтрак, к какому вы привыкли в Англии. Но вы не должны выражать недовольство: такова их традиция. Я всегда удивлялся тому, как гордятся англичане своим завтраком.
Но хотел бы я знать, предупреждают ли в странах по ту сторону Ла-Манша своих граждан, отправляющихся в Англию, о неизбежности бекона и яиц?
После своего обильного завтрака большинство лондонцев, как мне рассказали, предпочитают очень легкий ланч. Но легким они считают его лишь потому, что в нем может отсутствовать суп или десерт. Послеполуденный чай возмещает легкость ланча. И наконец, плотный обед завершает день. До следующего завтрака! Таков типичный день англичанина. Но мне известно, что некоторые вносят коррективы в этот распорядок. Кто-то пьет чай до завтрака, другие предпочитают утренний кофе между завтраком и ланчем. А у иных на смену обеду приходит ужин! Признаюсь, не могу ответить точно, сколько раз в день они едят. И тем не менее некоторые страдают от недуга, обозначаемого термином «ночной голод». Какое потрясающее открытие и как же искусны западные доктора! О таких вещах китайцы никогда не слышали и даже не могли вообразить подобное. Тем более странно, что страдают от «ночного голода» в большей степени не мужчины, а женщины! Многие лондонцы жалуются на недостаток времени. На мой взгляд, времени у них в избытке. Просто они тратят слишком много драгоценных часов на еду и выпивку. Полчаса на завтрак, час на ланч, три четверти часа на чай (если это чай с закуской, то и несколько больше), полтора часа на обед, полчаса на выпивку и час на ужин. А если прибавить к этому предобеденный прием, где подают херес и другие вина, и время, которое уходит на приготовление еды, похоже, лондонцы в течение дня просто не перестают думать о еде. Заметьте, я не включаю в свои приблизительные расчеты время, которое тратят женщины на прием специального молока марки «Хорлик» [30], чтобы предотвратить недуг по имени «ночной голод». Но это уже из области лекарств.
Люди всегда жалуются на английскую кухню, и, как ни странно, выражают недовольство даже сами англичане. Я был несказанно удивлен, когда увидел в некоторых хороших ресторанах Лондона меню на французском языке. В таких ресторанах я испытывал большие трудности, ведь я не знаю французского, но, к моему удивлению, официанты нередко тоже плохо ориентировались в меню. Между тем сами блюда в этих заведениях мало чем отличались от тех, которые можно было заказать в других ресторанах. Какой же смысл в этих меню на французском? «Английская кухня – это незамысловатая песенка, – говорит президент Общества знатоков вина и пищи Андрэ Симон, – американская кулинария – джаз, а французская – классическая музыка». «Джаз», возможно, не соответствует английскому темпераменту, «классика», наверное, для нее слишком высокий стандарт, почему бы не сравнить ее с «незатейливой песенкой»? Но я, к удивлению многих, люблю английскую кухню. Она мягкая, неострая, легкая. Может быть, недостаточно ароматна и пикантна, но есть в ней что-то достойное и питательное. Как-то я прочитал заметку Рандольфа Черчилля, сына Уинстона Черчилля, в газете «Ивнинг стандард»: «Англичане и американцы, возможно, проявляют меньший интерес к своей кухне и знают о ней меньше, чем другие народы мира. А женщины, видимо, даже уступают в этом мужчинам. С другой стороны, они очень болезненно реагируют на тот интерес, который проявляют другие нации к этой сфере, и видят в этом интересе признаки алчности и неучтивости. Люди, воспитанные в категориях общественных условностей, соглашаются с этим табу и считают тему национальной кухни нежелательной и почти непристойной для разговора, особенно за столом. Что же получилось в результате этого заговора молчания? Кулинарное искусство во всем англосаксонском мире не пользуется высоким уважением, и англоязычные люди благодаря своей лени и сознательному подавлению вкуса к еде обречены на самые скучные и плохо приготовленные блюда в мире как у себя дома, так и в столовых и ресторанах».
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.
Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Книга, к прочтению которой ты приступаешь, повествует о мире общепита изнутри. Мире, наполненном своими героями и историями. Будь ты начинающий повар или именитый шеф, а может даже человек, далёкий от кулинарии, всё равно в книге найдёшь что-то близкое сердцу. Приятного прочтения!
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.