Мокрушники на довольствии - [19]

– В рыгаловку.

– Ну что ж, поехали, прокатимся.

Мне очень, ну просто очень не хотелось отправляться на объезд участков.

– Слушайте, мистер Граймс, я устал, – сказал я ему. – Я четыре года глаз не смыкал. Приходите сегодня после полудня и задавайте свои вопросы, ладно?

– Вопрос только один, и лучше уж я задам его сейчас. Спрашиваю в последний раз, и, если будешь юлить, поедем кататься. Итак, где ты был с тех пор, как мы расстались?

– Не могу сказать, – ответил я – Хотел бы, но не могу, правда. Я готов выложить вам что угодно, лишь бы меня оставили в покое и дали хоть чуток вздремнуть. Но не могу.

– Почему это? – осведомился один из легавых.

– Если я вам не скажу, вы арестуете меня, и мы начнем забавляться, путешествуя по участкам. Но если я стану говорить, произойдет нечто гораздо худшее, – я повернулся к Граймсу. – Надо полагать, это как-то связано с Кэнтелом?

– Ты совершенно прав.

– Ну тогда вам и вовсе незачем знать, где я был. Мои дела не имеют никакого отношения к Билли-Билли Кэнтелу, и это святая правда. Не мешайте мне жить, а?

– Куда ты ездил, Клей?

Я решил играть до конца. Закусил нижнюю губу, встревоженно оглядел полицейских, потоптался и, наконец, сказал:

– На совещание, по переустройству организации. Где оно было, кто еще присутствовал, что и почему мы переустраивали – этого я вам никогда не скажу. К Билли-Билли Кэнтелу это не имело никакого отношения. Билли-Билли Кэнтел – грошовый жулик второго сорта, и если когда-нибудь кто-то из моих знакомых шевельнет пальцем ради него, это будет знаменательный день. Будьте же благоразумны, Граймс.

Один из полицейских спросил.

– Джо Пистолет там был? На этом совещании.

– Парень из Европы?

– Возможно.

– Похожий на Джона Рафта, только без носа, – сказал я. – Мы только что познакомились.

– Да, это он, – ответил полицейский. – Он и занимался переустройством?

– Нет, просто сидел в качестве наблюдателя.

– Это совещание никак не связано с Кэнтелом? – спросил третий легавый.

– Разумеется, нет, – ответил я. – Кого волнует такой ничтожный бездельник, как Билли-Билли Кэнтел?

– Меня, – заявил Граймс. – Меня весьма волнует этот ничтожный бездельник. И если я его не поймаю, мы с тобой будем развлекаться, путешествуя по участкам, до тех пор, пока ты не превратишься в подопечного ведомства социального страхования.

– Но почему? – спросил я – Ладно, ладно, он поиграл ножичком и доигрался, но это его сугубо личное дело. Никто из нас не имеет к этому никакого отношения. Почему мы должны его покрывать?

– Вот это я и хочу знать, – ответил Граймс. – По идее, мы должны были сцапать его уже несколько часов назад. Кто-то его укрывает. Он – один из подручных Эда Ганолезе, стало быть, и покрывает его либо сам Эд Ганолезе, либо еще кто-то из его подручных.

– Вы придаете Билли-Билли гораздо большее значение, чем мы, – сказал я, от души желая, чтобы мои слова соответствовали действительности.

– А что делал Джек Эберхардт в квартире Джанки Стайна? – спросил меня четвертый легавый.

Я захлопал глазами.

– Кто?

– Не валяй дурака, ты знаешь их обоих.

– Джека Эберхардта и Джанки Стайна? Конечно, знаю. И что из того?

Они-то тут каким боком?

– Эберхардт караулил в квартире Стайна. Кого он там ждал?

– Почем мне знать? – сказал я, пытаясь сообразить, что же произошло.

Должно быть, легавые, подобно мне, решили, что Джанки, скорее всего, даст Билли приют, и приехали к нему домой, где застали Джека Эберхардта. Я знал, что Джек болтать не станет, и не стоит беспокоиться из-за него, но сам Джанки опять был под кайфом, и ему я уж совсем не доверял.

– Он поджидал Билли-Билли Кэнтела, – сказал легавый – Правда?

– Тебе это известно не хуже, чем мне. Что еще ему там делать?

– Может, они с Джанки друзья, – предположил я.

– Ты дважды выходил из дома, – сказал Граймс, опять меняя тему. Первый раз тебя не было с трех до пяти. Потом ты вернулся, а в половине девятого опять ушел. Когда же было это совещание по какому-то там переустройству? В первый раз или во второй?

– И в первый и во второй, – ответил я, жалея, что не могу соображать быстрее. Я слишком устал, чтобы думать, и с трудом вспоминал то, что уже успел им сказать. – В первый раз я только познакомился с этим Джо Как-его-там и рассказал ему о наших сложностях.

– О сложностях с Билли-Билли Кэнтелом?

– Нет. Я уже сказал, что к Кэнтелу это не имело никакого отношения.

– Простое совпадение, так?

– То, что мне пришлось работать? Я бы не назвал это случайностью, поскольку тружусь каждый день.

– Складно говоришь, сукин сын, – сказал Граймс.

Тут вошла Элла с подносом. Она одарила меня лучезарной улыбкой невинной девочки, попавшей на вечеринку.

– Привет, Клей, – сказала она. – Я сделала чаю со льдом.

Элла обнесла угощением всех легавых. Они не знали, как быть. Легавый готов ко всему, кроме одного – он теряется, когда к нему относятся по-человечески и принимают в доме, как гостя.

– У нас... э... у нас нет времени, – промямлил Граймс. – Мы как раз собирались уходить – О! – Элла очень мило надула губки. – Куда же мне девать весь этот чай?

– Посидите еще, – сказал я. Происходящее вдруг начало меня забавлять. Всегда можно выкроить пять минут, чтобы выпить чаю. На улице очень жарко.