Мокруха - [11]

Мартин мысленно отмахнулся от всего на свете и закурил большого, толстого косяка. Он глубоко затянулся, задержал в легких дым, затем выдохнул медленно и удовлетворенно. Ему почудилось, будто его мозг забрался в мягкую, теплую гидропостель и поплыл, как в невесомости. Мартин посмотрел на себя в зеркало позади барной стойки с полированной гранитной поверхностью. Почему глазам так больно от сверкающих хромированных деталей? И вообще, на кой черт делать кран и мойку такими блестящими? И чего эти долбанные денежные мешки так любят, чтобы вокруг них все блестело? В чем здесь кайф?

Мартин достал из кармана солнцезащитные очки, хотя время давно перевалило за полночь. Он опять глубоко затянулся гигантской самокруткой, надел очки и сквозь темные стекла стал наблюдать, как колышется дым, лениво поднимаясь к потолку.

Оклик Эстевана вывел его из балдежного состояния.

– Где мое чертово пойло?

– Уже несу!

Мартин торопливо побросал лед в четыре стакана и до половины налил в каждый текилы «Дон Хулио силвер». Потом зашел за барную стойку и отыскал лаймы и бутылку «куантро».

– У девчонок в горле пересохло!

– Одну минуту!

Мартин предусмотрительно позаботился о том, чтобы в его голос не прокралась нотка раздражение. Однажды у него на глазах Эстеван, разозлившись, окунул человека лицом в сковородку, наполненную кипящим жиром. В другом случае стал свидетелем того, как он запихал дробленые стекляшки в чей-то задний проход. Поэтому Мартин старался лишний раз не сердить Эстевана и всегда разговаривал с ним спокойным, сдержанным тоном. Делать это было легче, находясь под кайфом.

Эстеван сидел в джакузи, полностью погрузив тело в пузырящуюся теплую воду. Он опустился еще глубже, оставив над поверхностью только глаза – так ему казалось легче сравнивать две пары титек, колыхающихся у противоположной стенки. Он пытался решить для себя, какая лучше? Одна пара была явно ненастоящая – неестественно большие, неестественно круглые, неестественно высокие, с торчащими, как у манекена, сосками – явно из-за пластиковых вставок. В общем, изготовлены по последнему слову современной технологии, но Эстевана это не воодушевляло. Он представил себе, как прикоснется к ним и вместо податливой плоти ощутит под кожей твердый искусственный протез. Удовольствия мало, а то, глядишь, вообще будет не до секса! Этими упругими мячами впору в чертов баскетбол играть. Впечатляют, но не греют. А вот вторая пара, принадлежащая молодой мексиканке, выглядела вполне натуральной. Роскошные и живые, с сосками, окруженными большими ореолами терракотового цвета. Это были настоящие женские груди. С душой.

Обе девушки наперебой хихикали и игриво брызгались в сторону Эстевана. Он не хотел, чтобы намокли волосы, выпрямился и крикнул в глубину дома:

– Где мое чертово пойло?

В ответ донеслось что-то нечленораздельное. А еще пахнуло дымом моты. Эстеван обратился к девушке с искусственными титьками, показывая на них пальцем:

– Это настоящие?

– Тебе понравились?

Эстевану уже не раз задавали подобный вопрос, и он знал, что если скажет «да», ему придется трахать эту девку. А ответить «нет» было бы слишком грубо. Поэтому он ушел от прямого ответа.

– Просто любопытно.

Она хихикнула.

– Я сделала так, что они у меня подросли.

Эстеван молча кивнул. А что тут говорить? Он повернулся к девушке спиной и опять прокричал в пространство:

– У девчонок в горле пересохло!

Эстеван залез обратно в воду и глубоко вздохнул, стараясь расслабиться. Но как тут можно расслабиться, черт подери? В ванной комнате первого этажа сидит на привязи этот панк, Норберто. А долбанный Амадо сбежал, потеряв непонятно где свою руку. Как вообще можно потерять собственную руку? Эстеван печенкой чувствовал, что этот дурацкий случай сулит ему большие неприятности. И не только печенкой, но и своими уэвос. Его взгляд снова упал на поддельную грудь, и Эстеван подумал, а нельзя ли и к Амадо приделать искусственную руку, так чтобы она, хотя бы с натяжкой, сошла за настоящую?

Мартин, наконец, принес коктейли. Девушки захихикали и взяли по стакану. Одна сказала что-то по поводу торчащих из них бумажных зонтиков. Эстеван залпом выпил половину коктейля. Замес получился крепкий. Острота лайма, резкий привкус соли, согревающее тепло текилы в желудке. Он улыбнулся, ощутив, как по спине побежали ласковые паучки и начали плести у него в мозгу свои шелковые паутинки. Этот Мартин хоть и переучившийся маменькин сынок, но хайболы умел смешивать, как надо.

Мартин сбросил халат и медленно спустился в джакузи. У него возникло мимолетное, умопомрачительное ощущение, что его окунают в кипящую воду, как тонко порезанное мясо шабу-шабу. Эстеван, сидящий с вытянутыми ногами, был похож на индюшачью ножку, а женщины с их большими, округлыми грудями сошли бы за растительные ингредиенты, например, грибы или бок-чои. Вода пузырилась.

Как бульон.

Мартин прикинул, какую составную часть готовящегося шабу-шабу представлял он сам. Недостаточно белый для тофу, скорее свинина или курятина. А может, палтус? Или крабовая палочка? Во всяком случае, здесь он не чувствовал себя лишним, как иногда в присутствии Эстевана. Ему было просто хорошо. Как крабовой палочке.