Моисей в Египте - [23]

«Судьба судьбой, но женщина тоже человек», — сказала она в ответ на какие-то свои мысли, и Таттехуш со слезами бросилась к ней на грудь.

* * *

Уже часа три с небольшими остановками скакал Магрубет по дороге к Менефру. Раз пять он останавливался, чтобы повернуть коня и ехать обратно к своей Таттехуш, но всякий раз образумливал себя одним и тем же доводом. Зачем он собирается это сделать? Что надо ему от этой темной крестьянки? Ведь он же совсем ни капельки не любит ее! Она — просто помеха на его пути к цели.

Продолжая путь, он упорно подыскивал в уме какую-то важную мысль, которая помогла бы ему обрести прежнюю целеустремленность и выбросить совсем из головы эту крестьянку, в которой не было совершенно ничего особенного и которую следовало начисто забыть. Наконец в уме его сложилось, протянулось и затвердело острое, как копье, рассуждение: «Вот Фараон, находясь в своем походе, в чужой стране, в одном городке встретил прекрасную аристократку, признанную первую красавицу, невесту другого достойнейшего человека и походя покорил ее, даже похитил ее сердце. А вот он, Магрубет, направился с такой суровой миссией, проделал такой рискованный поход в чужую страну и также походя удостоился внимания какой-то низкой, никому не известной крестьянки, которая сама опутала его, причем так, что он еще порывается вернуться к ней обратно, как приманенный бычок. Ничтожный, ничтожный Магрубет! В каком положении он позволил себе оказаться!»

Это рассуждение позволило ему наконец собраться с духом, отбросить нерешительность, снова вызвать боевую злость и всепоглощающую жажду мщения. Прежнее безмятежное спокойствие исчезло, уступив место двум, вечно состязающимся между собою привычным чувствам — кипящему гневу и холодной осторожности. Может быть, этому отчасти способствовало то, что наступило обеденное время и Магрубет должен был уже проголодаться, а может быть, оттого, что его глубокое внутреннее чутье не давало ему покоя, предсказывая какое-то близко находящееся, нехорошее событие.

То и дело он обгонял одиночные повозки и небольшие, по нескольку подвод, обозы с крестьянскими продуктами, движущиеся по пути к Менефру. Каждый раз, еще издали завидев всадника, возницы прятались за волов, чтобы пропустить его по дороге, и что-то злобное и ругательское выкрикивали вослед. Магрубету не нравились эти выходки обычно миролюбивой и сдержанной египетской черни. Ему не нравилась также местность, по которой он сейчас проезжал.

С левой стороны вдоль всего берега бескрайнего Хапи тянулись заросли садов, скрывающих в своей зелени домики деревень, а справа холмистая лесная местность все ближе подступала к дороге. Впереди она образовывала узкий перехват, где очень удобно было скрывать засаду и кого угодно потрошить на дороге.

«Какое-то неспокойное время, неспокойные люди. Тут как раз можно ожидать любой пакости», — думалось Магрубету. Он догнал тянувшуюся впереди крестьянскую телегу, запряженную двумя волами, спешился и пошел рядом. Двое темных от загара крестьян, по-видимому отец и сын, недоверчиво и мрачно поглядывали на Магрубета, прячась по другую сторону повозки.

— Мир и благо да пошлет вам великий Амон-Ра! — приветствовал их Магрубет, рассчитывая разговориться и расспросить их кое о чем и заодно вместе незаметно подойти к узкому месту, где, он был почти уверен, кто-то должен находиться. Или местные воины, или менефрские сборщики пошлины не могли не облюбовать это место.

— Всем посылает свою благодать великий Амон-Ра, — откликнулся старший и тут же добавил: — С каких пор гиксы стали обращаться к нашим богам?

— Я не гикс, — ответил Магрубет.

— Похоже, что так, — сказал старший, переходя поближе. — Последних гиксов из Менеф-ра уже всех выгнали.

— Что значит «выгнали гиксов»? — не понял Магрубет.

— Откуда же ты взялся и кто ты такой, что не знаешь вещей, известных любому ребенку?

— Я иду в Менефр из Палистана[13]. В Египте я не был уже много лет.

— Странно, что ты идешь в Менефр с другой стороны. Впрочем, мое дело маленькое, но пока там разберутся, что ты не гикс, можно как раз потерять свою голову.

Сказав «там», крестьянин указал рукой вперед, на миртовые деревья, подступающие к дороге.

— Моя голова мне самому нужна, — усмехнулся Магрубет. — А кто это там будет с нами разбираться?

— Дело в том, что гиксов выгнали из Менефра уже давным-давно, но с неделю назад один их отряд видели здесь недалеко. Наш фараон скоро выгонит всех гиксов даже из Авариса.

При слове «фараон» Магрубет передернулся, однако он ничего не понял и было уже не до расспросов. На дорогу выехали пятеро вооруженных всадников. По одинаковой одежде и по оружию еще издали Магрубет определил, что это воины. Он шел позади телеги, рассчитывая подойти поближе незамеченным.

Когда оставалось всего локтей сто, один воин, приблизившись к другому, указал рукой явно на Магрубета. Поняв, что его уже обнаружили, Магрубет вскочил на коня и, стиснув его коленями, рывком направил вскачь прямо на всадников. Это оказалось совершенно неожиданным для них, на что и надеялся Магрубет. Кони их шарахнулись в стороны, когда он промчался мимо.