Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - [43]

«Тяжеловато» было сказано из скромности. Моисей, крепкий мужчина в расцвете жизненных сил, взял копье Амосии в руку и понял, что не смог бы долго махать таким тяжеленным копьем.

– Египтяне верят в то, что солнцеликий бог Ра каждую ночь сражается с гигантским змеем Апопом, олицетворением зла, и побеждает его, – продолжал Аарон. – Потому жрецы Ра весьма сведущи в обращении со змеями различных пород. Сведущи настолько, что умеют подчинять этих тварей своей воле. Я сам был свидетелем того, как на храмовом празднестве сотня, если не больше, черных гадюк извивалась вокруг жреца Ра в такт движениям его руки. Это было самое ужасное и самое отвратительное зрелище из тех, что мне довелось видеть!

– И обрати внимание на то, как скоро начали распространяться слухи! – Моисей многозначительно покачал головой. – Наш стан огромен, но уже повсюду говорят о том, что змей наслали египетские боги!

Это действительно было так – начальники всех колен прислали гонцов с одним и тем же сообщением: «Люди взволнованы, говорят, что змей наслали боги египтян и что это только начало, дальше будет хуже».

– Несколько человек одновременно начали распространять один слух, – понимающе кивнул Аарон и помечтал: – Эх, если бы удалось схватить хотя бы одного из них! Мы наблюдаем, брат мой, у нас есть те, кого можно заподозрить, но что толку от наших наблюдений, если враг действует без помех? Элиуду удалось узнать что-то полезное?

– Кроме той находки в повозке Нафана – больше ничего полезного он не узнал и не нашел, – ответил Моисей. – Он в последние дни больше думает о моей безопасности, чем о поимке врага. Бедный Элиуд, если он не сидит у моего шатра, то ходит по стану, собирая свежие сведения о наших подозреваемых. Он осунулся, и лицо у него потемнело от усталости…

– Все мы немного осунулись в пути, и у всех нас лица загорели сильнее прежнего, – улыбнулся Аарон. – Элиуд молод, а молодости свойственно быстро восстанавливать силы. Думай лучше не о нем, Моисей, а о себе.

– Я думаю обо всех, кто идет с нами, иначе я не могу, – просто, без какой либо рисовки ответил Моисей.

Обернувшись на топот копыт, Моисей с Аароном увидели скачущего к ним Осию и по выражению его лица, а также по тому, как быстро он мчался, поняли, что сейчас услышат еще одну плохую новость. Осадив коня шагах в десяти от холмика, Осия спешился и подбежал к Моисею и Аарону.

– Сто пятьдесят семей из колена Вениаминова сговорившись, снялись и ушли в Египет, – тихо, так, чтобы не было слышно кругом, сказал он. – Другие стыдили их, но они все равно ушли. Идут медленно, догнать их не составит труда.

– Ты говоришь, что их пытались остановить? – переспросил Моисей.

– Да, – кивнул Осия, сердито играя желваками. – Сам Авидан просил их одуматься и бросил у них на пути свой посох, но это не помогло. Они плевались в ответ и все же ушли.

– Тогда незачем догонять их! – решил Моисей, переглянувшись с Аароном. – Пусть идут. Еврейский народ – свободный народ, тем, кто добровольно возвращается в рабство, с нами не по пути!

– Некоторые кричали им вслед: «Встретимся в Египте» – еще тише, почти шепотом, сказал Осия.

– Мы никого не удерживаем насильно! – твердо сказал Моисей. – Еще не хватало, чтобы люди говорили: «Раньше нас не отпускал фараон, а теперь нас не отпускает Моисей». Предупреди немедля всех начальников колен и всех начальников над воинами, что тем, кто желает уйти, не следует чинить препятствий! Пусть уходят!

– Исполню! – кивнул Осия и побежал к своему коню.

– Господи! – взмолился Моисей, глядя на синее безоблачное небо. – Пошли мне мудрости, достаточной для скорейшего разоблачения нашего врага! Раз уже находятся среди нас такие, кто решает вернуться и уходит, то медлить нельзя! Еще одна или две неприятности, и дух народа будет сломлен!

– Народ, дух которого так легко сломить, не заслуживает другой доли, кроме рабской, – сказал Аарон. – И лучше вспоминать не змей, которые наползли к нам сегодня, а вспоминать море, поглотившее войско фараона. Разве после этого можно пасть духом?

– Но падают же, – Моисей вздохнул, вложив в этот вздох все свое сочувствие заблудшим и свою скорбь по ним. – Но возвращаются же некоторые в Египет…

– Несколько паршивых овец найдется в любом стаде! – ответил Аарон. – Будь они прокляты за свое отступничество, другого я им не скажу! Ты знаешь, брат, что я человек мирный и кровожадность с жестокостью мне чужды, но сейчас я скажу так – пусть удел вернувшихся станет таким тяжелым, чтобы они по десять раз на дню проклинали свое отступничество! Пусть все змеи пустыни выползут им навстречу и жалят без конца, потому что они предали не только свой народ, но и Господа нашего! Они – как гной, который должен вытечь, чтобы рана затянулась!

Тут Моисея неожиданно посетила мысль, показавшаяся ему весьма дельной…

Поздно вечером, когда весь стан уже спал, Моисей беседовал с Элиудом. Амосия спал, а Иеффай, чей черед был дежурить, ходил вокруг шатра и смотрел не только за тем, чтобы никто не вошел внутрь, но и за тем, чтобы никто не вздумал подслушивать.

– В мою голову пришла хорошая мысль, – начал Моисей. – Кажется, я придумал, как нам разоблачить нашего врага.