Мои Воспоминания. Часть 1 - [62]

Я тоже приехал на свадьбу я вместе со всей семьёй, ехавшей на фурах и каретах, посланных Берл-Бендетом. Помню, что всего было шестнадцать пар лошадей, брички, кареты и разные фуры. Десятки торговцев прибыли на свадьбу, и Берл-Бендет приготовил всем места для ночёвки. Приехали также кобринские клейзмеры во главе с Шебселом и Тодрос-бадханом.

Наша семья начала съезжаться за три дня до свадьбы, как только остановился завод. Поставили большие лохани с тёплой водой, и мы с сыном дяди Шмуэлем и с братом отца Исроэлем выкупались в таких лоханях. Рядом стояла лохань с холодной водой, и один из шейгецов[123] обрызгал нас холодной водой. Мы посмеялись, только Шмуэля, единственного сына дяди Берл-Бендета, это разозлило, и он сказал, что пожалуется отцу и шейгец получит розги.

Крестьянин решил, что Шмуэль шутит, и продолжал своё. Но это вовсе не было шуткой. Шмуэль-единственный сын пришёл домой и поплакался перед отцом на то, что шейгец Андрей обрызгал нас холодной водой, когда мы сидели в тёплой лохани, и конечно мог нас простудить. Дядя, не долго думая, послал за волостным старшиной и приказал дать шейгецу пятнадцать розог. Приговор исполнили не моргнув глазом, Андрей валялся в ногах у Шмулика, прося прощения. Зрелище было безобразное, но могущество дяди нас потрясло.

Свадьба была великолепная, с самыми дорогими блюдами. Не было, конечно, недостатка и в разнообразной мясной пище. Помещик приказал ради свадьбы, для украшения праздника, выложить всё серебро.

Помещик с помещицей стояли возле хупы, и праздник тянулся с шести вечера до шести утра. А назавтра помещик пригласил к себе всех на обед с клейзмерами. Шебсл со своей игрой его потряс, он сказал, что в жизни не слышал такой прекрасной игры. Гости пировали у помещика всю ночь; он также танцевал с Берко и с купцом реб Исроэль-Шмуэлем из Бриска, большим остряком и отличным рассказчиком; он всё шутил с помещиком, а помещица смеялась со всеми гостями.

На третий день после свадьбы все торговцы и дальние родственники разъехались. А мы, ближайшие, несколько десятков человек – остались на всю свадебную неделю с Шебселом и его капеллой.

Помещик с помещицей ещё не устали от праздника и помещица призналась, что раньше совсем не знала евреев, только слышала с самой колыбели: “Zyd wezmie do torby” – «Жид заберёт в мешок». Всё время слышала: «Жид, жид», и её это пугало. Но теперь она знает, что евреи – приятный народ, и что с ними весело.

После свадебной недели мы все уехали, и Шебсл получил от помещика сотню и кольцо с бриллиантом за сто пятьдесят рублей. Кроме того, они договорились, что когда помещик за ним пришлёт, он тут же приедет. И Шебсл с двумя клейзмерами приезжал к Сиховскому четырежды в год на его балы и получал по сотне рублей за раз. Ели они у Берл-Бендета.

Шебсл стал очень знаменит, и многие помещики приглашали его к себе играть. Часто он отказывался, ссылаясь на то, что не может оставить еврейские свадьбы без клейзмеров. Но для Сиковского делал исключение за его доброту.

Спиртного он не пил – только маленький стаканчик сладкой водки, как женщина, и только один стаканчик вина. Внешность у него была приятная, был он очень молчалив - говорил только считанные слова; никогда не слышали, чтобы он смеялся, даже от шуток реб Абеле-артиста, от которых все давились со смеху. На его устах тогда видели лёгкую улыбку – как у моего отца

Так жил в Чехчове у Сиховского дядя Берл-Бендет. Но это ещё не всё. Истинную службу он сослужил помещику тем, что спас его во время известного польского восстания, когда так много помещиков были повешены и застрелены. В часы восстания он уберёг помещика от того, чтобы он ушёл в лес, поплатившись за это жизнью.

В каждый уезд Виленского округа знаменитый Муравьёв назначил по два военных начальника с казаками, которые бы разъезжали по поместьям всего уезда, выясняя, кто из помещиков сидит дома, а не находится вместе с революционными шайками в лесах. Воинским начальникам Муравьёв дал право пороть помещиков, помещиц и даже помещичьих детей, добиваясь с помощью розог, где находятся помещики, которых не оказалось дома. И казаки секли нагайками помещиков, помещиц и детей, начиная с десятилетнего возраста.

Воинский начальник прибыл в Чехчове из Шерешева в сопровождении пятидесяти казаков и не застал Сиховского дома. Тот только что куда-то вышел. Воинский начальник сердито спросил помещицу, где её муж-мятяжник. Она испугалась, побледнела и ответила, что его нет, но что он сейчас вернётся. Он тут же крикнул казакам:

«Пороть - и до тех пор, пока она не скажет, где её муж».

Казаки уже приготовились к порке – хорошая была сцена! – уже приготовились считать удары, как вдруг вбежал Берл-Бендет и сообщил начальнику, что помещик только что отлучился из дому и сию минуту вернётся.

«Возьмите меня заложником, - заявил он геройски, - и если через четверть часа он не вернётся, выпорите меня или хоть застрелите». И послал прислугу, привести того как можно скорее. Он знал, где находится помещик. Тот любил прогуливаться по аллее за поместьем.

Начальник бросил взгляд на Берл-Бендета, который ему понравился сразу - высокий, здоровый, красивый, хорошо одетый, к тому же хорошо говорит по-русски, что мало кто из помещиков умел - и спросил: